Фиби, Лавиния смогла ответить снисходительно, давай не будем верить клевете на человека и обсуждать его за спиной.
Oна ушла, храня в душе горькое осознание: то, о чем говорит Фиби, более, чем возможно. И вызвать на свидание, а самому нарочно отправиться за продажной любовью... Oскорбленная гордость заставляла сердце обливать болью и яростью.
Утром Лавиния решила отправиться снова в Леостон одна, на лодке. Она уже спускалась к пристани, когда увидела, как к берегу кто-то причаливал. Пригляделась и застыла: из лодки на берег соскочил Эдмунд.
Захотелось развернуться и уйти хотя зачем от него прятаться? Он всего лишь их сосед по гостинице. Лавиния продолжила спускаться. Поравнялись взял за руку. "Не от чего так задыхаться. Сохраняй спокойствие. И не отворачивайся, посмотри на него, как того требует вежливость".
В его глазах нежность, надежда, просьба, что-то даже униженное. А от кожи, от волос пахнет дешевыми духами. На воротничке след помады.
Ей стало вдруг противно. "Зачем ему опускаться до того, чтобы покупать любовь этих бедных девушек?" Эдмунд потянул ее за руку, привлекая к себе.
Мне очень жаль, что пришлось так внезапно уехать...
Боюсь, я не могу сожалеть о том же. Простите, у меня дела в городе.
Неужели они настолько неотложны? Мы ведь хотели поговорить.
Как же он играл низкими тонами голоса...
Боюсь, у меня это желание прошло.
Она легко отстранила его и быстро спустилась к лодкам. Больно? Ничего, пройдет.
Отчего-то сегодня она не решилась отправиться в Горный город. Побродила по магазинам Нового, присмотрела подарки родным и подругам, но не сумела ничего выбрать.
Ее тянуло наблюдать за девушками, работавшими в лавках и кафе. Бойкие, быстроглазые, аккуратные, подвижные, старательные. Как и чем они живут? Туристы так естественно принимают их внимание, порой навязчивое, а кто знает, что у них на душе? И которую из них Эдмунд выбрал два дня назад? "Если в самом деле выбрал кого-то, а может статься, я просто ревнивая дура". Но зря утешать себя не хотелось. Если бы можно было сразу уехать...
В следующие дни Лавинии понадобилось все ее терпение. Она раз за разом выкидывала, не читая, письма от Эдмунда, отправляла назад горничных и посыльных с букетами. Вечером она даже слышала странный шорох около окна, но не стала подходить, а ушла в общую комнату, заперев свою спальню снаружи и решив при более подозрительных звуках поднять шум а то вдруг в самом деле грабители. Нет, некоторое время спустя все стихло, но до утра Лавиния все же не решилась вернуться к себе. Зато о чудо! завтрак прошел без того, чтобы ей принесли записку и букет. "Нет, мне ни капли не грустно. Так гораздо легче. Еще немного, мы уедем, и я забуду обо всем. И он, надеюсь, забудет".
День прошел так спокойно, словно и в самом деле Эдмунда не существовало на свете словно он приснился ей. Наверное, так было правильно, и неразумно грустить она ведь сама этого хотела. Не стоит беспокоиться, что она ранила его сердце: разве искренне влюбленный сможет так расчетливо играть с девушкой?
Зато Фиби, кажетс, успокоилась: проснулась в добром настроении, весело болтала с матерььюи братом, а после обеда даже прошла в развлекательный зал, где стояло фортепьяно, и играла целый час для всех, кто был там, сонаты Гольдсона. Нежные и печальные, они заставляли вспомнить дожди в Корлинге, капли, бьющие по стеклу, и ручейки меж булыжников, и стало отчего-то пронзительно грустно, так что захотелось плакать, но то была мирная грусть. Поселившийся в душе покой, хрупкий и печальный, не хотелось открывать жизнерадостному дню, но все-таки Лавиния поддалась уговорам Эдриана и отправилась с ним на пляж а то еще кузен начнет беспокоиться за нее.
...На
пляже Эдриан сразу поплыл от нее, все дальше и дальше, не обращая внимания на окрики Лавинии. "Наверняка ему приглянулась какая-то девочка, вот и рисуется", подумала она, вздохнула и поплыла, как всегда, вдоль берега. Потом перевернулась на спину, и в этот момент раздался крик. Лавиния с ужасом поняла, что кричит Эдриан.
Тону! Тону! На помощь!
Ей показалось, она услышала, что он захлебывается.
Снова перевернувшись, Лавиния попыталась разглядеть, куда же он заплыл. Различила у самого буйка отчаянно бьющуюся фигурку. Вот почти ушел под воду... Как можно быстрее она поплыла к нему, с ужасом понимая, что преодолевать толщу воды становится все тяжелее.
Она должна была добраться... Но когда снова вскинула голову, То заметила, что Эдриан опять показался над водой, и теперь он не один. Человек крупнее и сильнее поддерживал его, толкая к ним.
...Потом они сидели на песке, растираясь полотенцами и тяжело дыша. Эдриан то и дело принимался кашлять. Лавиния боялась выпустить его руку, сердце страшно колотилось. Он согнулся пополам, совсем измученный; пожалуй, ему следовало немедленно лечь в постель, а лучше бы показаться врачу. Уговаривая его, далеко не сразу Лавиния обернулась к Эдмунду а он тихо стоял рядом, выравнивая дыхание.
* * *
Адриан быстро пришел в себя; он, кажется, почти не испугался. Oт матери и сестры ему здорово досталось за лишнее геройство; к счастью, обе не стали грозиться, что пожалуются дяде Джонатану, иначе вышла бы крупная ссора. Теперь же, напившись горячего чаю, укутавшись в одеяло, кузен мирно уснул. Когда Лавиния покинула спальню, то на столе в общей комнате нашла записку от Эдмунда. Он снова приглашал ее на свидание, на сей раз на площадке ресторана, в шесть вечера. Теперь, когда она была ему обязана жизнью Эдриана, она не могла не прийти. Прежние злые чувства вытеснила благодарность и доля жалости.