Мощные взмахи крыльев Сиракс к тому моменту уже потушили разгоревшийся пожар, но она не спешила принимать свой человеческий облик. Драконица вернулась к мёртвой туше и снова впилась в рваную рану на шее. И снова, и снова. Удерживая тело своим весом и помогая себе крыльями, она безжалостно рвала драконью плоть, пока от золота на морде не осталось и следа. Она пожирала эти куски, не брезгуя и громко клацая челюстью.
Салазар знал, что драконы и валирийцы были весьма далеки друг от друга, но вся эта «трапеза» ощущалась почти святотатством, чем-то каннибалистическим и настолько ужасным, что кровь стыла в жилах. Только когда голова валлийского дракона отделилась от шеи, принцесса успокоилась.
С её морды свисали ошмётки мышц и сухожилий, капала кровь, и каждый раз,
когда она открывала пасть, длинный язык мелькал меж клыков, собирая остатки плоти.
Золото мешалось с алым.
Время словно застыло, а потом Сиракс замерла, повела крыльями и схватила драконью голову за ошмётки шеи. Золотые нити сейда наконец явили себя, помогая удержать всё это. Затем принцесса неспешно направилась к ним.
Драконы вообще медленно передвигались по земле, но Салазар не запомнил мгновения, которые все провели в ожидании. Шатры перед ней сдвигались, словно само пространство расширялось, создавая для неё проход.
Салазар часто потрошил животных, в том числе и магических, отделяя нужные для зелий внутренности, поэтому его не смутил ни вид, ни запах, но он слышал чьи-то болезненные возгласы и какой-то шум на фоне.
Принцесса желала произвести такое впечатление. Она хотела напомнить придворным, что перед ними не женщина, а чудовище из детских сказок. У неё получилось.
Я решила, что в честь твоей победы, kepa , ты заслуживаешь дар лучше, чем жалкая туша медведя, голос Рейниры отдавался в висках, не теряя рычащих ноток.
Принудительная массовая телепатия. Салазар даже не почувствовал, что его ментальные щиты снесли. Точнее, ему так показалось, но, потянувшись к своему сознанию, он обнаружил, что они на месте, как и голос Её Высочества. Либо принцесса создавала колебания воздуха, либо его щиты не воспринимали её силу как чужеродное воздействие и просто не замечали. Оба варианта приводили его в восторг напополам с ужасом, потому что жажда знаний мешалась с осознанием масштабов чужой силы.
У Салазара было столько вопросов.
Деймон Таргариен выглядел почти очарованным, но больше возбуждённым.
Выбор принцессы был очевиден всем в тот день. Всем, кроме короля.
--------------------
Комментарий после части:
Понятия не имею, как мы к этому пришли.
Я люблю Алисенту (если это еще было не очевидно), то какой смелой она может быть, и я люблю рейнисенту в виде броманса и романса
Вы видели, как Деймон смотрит на Рейниру? Вы видели?! Это не формидабле, девочки, это всё.
Пояснение: я люблю сериальную Алисенту, потому что у нее есть эти лесб... дружеские вайбы в сторону Рейниры и она в целом похожа на пасхального агнца, который не хотел такой судьбы. Книжная Алисента? О, я вас умоляю, она даст Серсеи прикурить. Книжная Алисента не то что не жертва, она активный игрок, который изначально понял место женщины в мире и играл по-крупному. Книжная Алисента едва ли не прямо заявляла Рейнире, что хочет, чтобы Эйгон сел на трон. Там никаких печальных вайбов о потерянном. Там обещание убить друг друга в каждом жесте. Вот её я не люблю. Узурпаторские настроения я могу простить только Мейгору, потому что он ебнутый. А у меня слабость к таким. Поэтому я люблю сериальную Алисенту, поэтому мне нравится давать ей свободу выбора и лучшую жизнь. Не книжной. Книжная горит на моем личном костре нелюбимых персонажей.
Кст о персонажах, которых я хочу сжечь. Как вы смотрите на идею фф, в котором Тарги эта какая то мифическая валирийская хтонь, действия происходят во времена правления Джоффри и ну, ему надо было послушать мамочку, когда она говорила, что валирийские храмы не грабят даже ребята с Железных островов?
Юность
Примечания:Тема части: ApSent Можно я с тобой
Мои попытки понять Салазара Слизерина, которого я придумала
--------------------
Засыпай, мой сынок, а покуда ты спишь, вдали
Одинокое деревце высится из земли.
Глубоки его корни, ветви его крепки,
У мерцающих крон цикады да мотыльки.
Засыпай, моя дочь, в неприступных крутых грядах
Под ночною землёй твой сон стережёт руда.
Глубоко-глубоко, не достать ни одной норе,
Посреди темноты чёрный порох и акварель.
Станет дерево крепкой мачтой, руда рулём,
Станут вместе они стремительным кораблём.
Он пройдёт много шрамов, стычек, путей и бед,
Чтоб потом, потерявшись, как-то попасть к тебе.
Засыпай, моя дочь, а покуда ты спишь, учись
Видеть боль, погибать за правду, искать ключи,
Находить своё сердце в звёздных пустых морях,
Понимать и прощать, ни слова не говоря.
Засыпай, мой сынок, помни это, сынок, и спи:
Смерть находит одну, но бежит от десятка спин.
И, каким бы ты ни был странным, чужим, другим,
Не бывает того, чтоб тебе не нашлось руки.
Засыпай, засыпай. Где-то там, у другой черты
Спят в далёких домах такие же, как и ты,
И не знают о том, что вдали, в световых годах