Восполняя недостаток остроты, в мае А. А. Сурков писал в «Правде»:
вредное выступление В. Померанцева направлено по сути против основ нашей литературы;прикрываясь неким, абстрактно взятым требованием «искренности в литературе», автор всем тоном своей статьи, всей направленностью ее ориентирует писателей на то, чтобы обращаться главным образом к теневым, отрицательным сторонам нашей действительности81.
Кто дал право на тридцать седьмом году революции Померанцеву и пригревшей его редакции журнала «Новый мир» подвергать допросу с пристрастием насчет искренности литературу, которая украшена именами Горького, Маяковского, Алексея Толстого, Демьяна Бедного, Янки Купалы, Хамзы, Упита, Шолохова, Фадеева и сотен и сотен любимых народом писателей? Откуда почерпнут и Померанцевым, и Абрамовым, и Лифшицем, и отчасти молодым критиком Щегловым мрачный пафос озлобленного нигилистического неприятия, выдаваемый за смелую творческую критику? Разве для того, чтобы вывести на чистую воду несомненно имеющихся в литературной среде приспособленцев и холодных сапожников от литературы, надо было сеять в души читателей ядовитые семена недоверия к честности и искренности всего глубоко честного и преданного народу основного массива литераторов, трудами которого создана молодая, во всем мире трудящихся любимая советская социалистическая литература?83
Провокационные тексты поставляли не только «Новый мир» и «Литературка». В 2 журнала «Театр» за 1954 год появилась пьеса Л. Г. Зорина «Гости», посвященная, на первый взгляд, вполне частному сюжету: Зорин рассказывал о родственниках, встретившихся после долгой разлуки и выясняющих отношения. Такая пьеса вполне могла пройти по разряду «мелкотемья», заслужив свою порцию недовольства и миновав чрезмерной шумихи. Проблема заключалась в том, что отец семейства, помимо того чтобы быть только отрицательным персонажем, оказался еще и высокопоставленным работником юстиции. В мае «Литературная газета» высказалась о «Гостях» определенно:
Автор навязывает лживую, клеветническую мысль, что отрицательные свойства Кирпичева являются не пережитками прошлого, а чуть ли не порождением нашего общественного строя84.
1 июня состоялось специально посвященное «Гостям» собрание секции московских драматургов, где на Зорина обрушились В. В. Ермилов и К. М. Симонов. Поначалу же ситуация с «Гостями», как и в случаях с романами Пановой и Гроссмана, обещала благополучное развитие: еще до публикации пьесы, в октябре 1953 года на XIV пленуме правления ССП тот же К. М. Симонов и Б. А. Лавренев занесли ее «в актив советской драматургии»85.
Вместе с зоринской, хотя и с меньшим размахом, выявляли порочность пьес «Наследный принц» А. Б. Мариенгофа (1954), «Дочь прокурора» Ю. И. Яновского (1954)86, «Деятель» И. Городецкого (1954), «Ухабы» (1954) В. И. Пистоленко87. Серьезных нареканий заслужил H. Е. Вирта за комедию «Гибель Помпеева» (1950, переработана в 1952м)88, в которой он, по оценке Е. Д. Суркова, не удосужился
в соответствии с жизненной правдой показать людей, активно борющихся с Помпеевым. Сейчас же по пьесе разгуливает распоясавшийся наглец, откровенно демонстрирующий все свои пороки89
Майский, пятый номер журнала «Знамя» за 1954 год предложил читателю повесть «Оттепель», благодаря которой ее автор И. Г. Эренбург стал, наверное, самым популярным до и во время съезда писателем. Эстетическую, а в еще большей степени, согласно реакции оппонентов, этическую провокацию Эренбурга тут же попыталась дезавуировать «Комсомольская правда»91, причем взялась за дело настолько рьяно, что удивила даже кое-кого из верхнего эшелона литераторов-управленцев. Послышались голоса, хоть и возражающие «Оттепели», но одновременно, как характеризовал свою позицию Симонов, не желающие критиковать повесть Эренбурга «на уничтожение»92.
Симонов посвятил «Оттепели» большую статью в «Литературке», начав «с хорошего, что есть в повести», то есть с «искреннего волнения, которое в ней чувствуется»93, и закончив нерадостными выводами:
герои повести удивительны именно своей положительностью, и окружены они людьми, как правило, мало похожими на них94;в конечном итоге, когда кладешь на общие весы и эту сторону дела, вся повесть, несмотря на некоторые хорошие страницы, представляется огорчительной для нашей литературы неудачей автора95.
В результате Эренбург как будто устранялся от бунтарского эффекта, который произвел его текст, что в общем было характерно для сторонников перемен.
Наконец, в конце октября «Литературная газета» осмелилась опубликовать документ, воспринятый ни много ни мало как незамаскированное покушение на сам Союз советских писателей. Это было открытое письмо, озаглавленное «Товарищам по работе» и подписанное семью литераторами В. А. Кавериным, Э. Г. Казакевичем, М. К. Лукониным, С. Я. Маршаком, К. Г. Паустовским, Н. Ф. Погодиным и С. П. Щипачевым. «Реформаторы» предлагали сузить правомочия верховных органов Союза и децентрализировать управление литературным процессом, доверив его редакциям отдельных журналов:
Настоящий творческий актив возникает там, говорилось в послании, где фактически делается литературное дело, то есть при журнале, издательстве, альманахе. Здесь и живой интерес писателя, и обмен опытом, и прямая связь литературного производства с общественностью97.