работу органов печати было предложено тем же высокопоставленным литературным администраторам А. А. Фадееву, А. А. Суркову, Б. Н. Полевому, Л. М. Леонову, К. А. Федину, А. Е. Корнейчуку, H. С. Тихонову, К. М. Симонову.
Подписанты просили высказаться коллег по поводу этого предложения, и ответ не заставил себя ждать. С одной стороны, против инициативы сразу и решительно выступил В. Н. Ажаев, который усмотрел в ней «туманно выраженную и тем не менее явную мысль о ликвидации самого Союза»98. С другой стороны, несколькими днями позже в «Литературной газете» появилась статья Е. И. Катерли «Творческий союз или литературный департамент?», поддерживающая идею замены сугубо делопроизводственной активности аппарата союза писателей творческой, то есть редакторской99.
Ни о каком разгоне Союза Катерли не высказывалась; напротив, в заключении она писала:
Для того чтобы укрепить Союз писателей и повысить его значение как коллективной творческой организации, надо так поставить дело, чтобы живые, талантливые силы были прежде всего отданы производственным площадкам, туда, где делается самое главное и самое святое писательское дело книга (курсив мой. В. В.)100.
Прямо предлагая ликвидировать Союз писателей, Е. Катерли пишет: «Заклинания не помогли и помочь не могут, и, на мой взгляд, если ликвидировать весь этот литературный департамент с референтами и секретарями, председателями и консультантами, то на количестве и на качестве выходящих книг это никак не отразится»101.
Стоит заметить, что об освобождении ведущих писателей-менеджеров хотя бы от части бюрократической нагрузки то есть, по сути, о сокращении их властных полномочий еще в мае 1953 года размышлял и Фадеев, когда писал Суркову о проекте перестройки Союза102, ссылаясь на канцелярщину как на причину катастрофического положения советской литературы после войны. Но это не означает, что Фадеев неожиданно стал «демократом». Напротив, он размышлял об упрощении контроля, в определенном смысле о совершенствовании архитектуры паноптикума. Тогда же против него выступили другие ведущие управленцы, которых ситуация как будто беспокоила меньше, Сурков, Симонов и Тихонов, квалифицировав его послание как «содержащее неверную паническую оценку состояния литературы и неполадок в руководстве ею»103. В общем же за этой стычкой просматривается конфликт институционального, а не идеологического свойства между активными заместителями с одной стороны и упускающим власть генеральным секретарем ССП с другой.
Большая часть упомянутых выше имен и текстов циркулировала в выступлениях на съезде. Но не менее значимы умолчания. Среди происшествий, о которых на нем постарались забыть, нельзя пройти мимо запрещенной к публикации поэмы А. Т. Твардовского «Теркин на том свете» (1954), которая в конце концов превратилась в нечто вроде большой черной дыры (среди многочисленных малых), выдающей свое существование лишь опосредованно. По итоговой оценке Отдела науки и культуры ЦК КПСС, в поэме Твардовский «скатился к упадочничеству и клевете на советское общество, не видит перспективы развития нашей страны и не верит в перспективы развития сельского хозяйства»104, так что заниматься ее «пиаром» было нецелесообразно.
Твардовский и находившийся под его началом инкубатор «еретиков» «Новый мир» были публично «разоблачены» в резолюции президиума правления Союза советских писателей «Об ошибках журнала Новый мир», обнародованной «Литературной газетой» 17 августа 1954 года.
В ней снова
громили статью Померанцева за то, что ее автор, «спекулируя на законном недовольстве читателей и писателей некоторыми творческими недостатками нашей литературы, огульно и недобросовестно обвинил советских писателей в неискренности», а также за то, что
под видом борьбы с приспособленчеством и лакировкой он поставил под сомнение современную широкую общественную тематику и проблематику советской литературы, призывал к одностороннему показу и раздуванию отрицательных явлений нашей действительности105.
вместо того чтобы оценить в целом перед предстоящим съездом писателей произведения о колхозной деревне, написанные в послевоенные годы, взглянуть на них с точки зрения новых задач, поставленных в последних решениях партии и правительства по вопросам сельского хозяйства, и автор статьи, и редакция учинили «разнос» всех наиболее заметных произведений советской прозы, посвященных жизни колхозного крестьянства в военные и послевоенные годы107.
В то же время под защиту была взята М. С. Шагинян, попавшаяся на язык М. А. Лифшицу. Лифшиц, как говорилось в резолюции,
в статье «Дневник Мариэтты Шагинян», с барски-эстетских позиций разбирая недостатки книги М. Шагинян, обрушивается против писателей, стремящихся активно вторгаться в жизнь, ставит под сомнение важность обращения писателей к темам труда, производственной деятельности и другим актуальным темам нашей действительности110.
Не говорили на съезде и о скандале, разразившемся после встречи Зощенко и Ахматовой с английскими студентами 5 мая 1954 года, где Зощенко, отвечая на вопрос из зала, заявил о своем несогласии с постановлением ЦК ВКП(б) 1946 года «О журналах Звезда и Ленинград». Этот выпад послужил поводом для новой травли Зощенко, в частности, на предсъездовских собраниях ленинградских писателей111.