Прошло пять с половиной часов, вкрадчиво сообщает она девушке, что хмуро взирает на неё в ответ. И это максимум, который я способна выдержать на данный момент. Боюсь, вам придётся скоро и меня зельями отпаивать. Признаться, я на грани и мне нужно знать мне нужно увидеть
Вам плохо, мисс? тут же тревожится девушка. Могу я принести вам чаю?
Мне плохо, соглашается она, проведя рукой по всклокоченным волосам и прикрыв глаза, под которыми прочно залегли синяки. Я не спала неделю. Из меня вылилось столько слёз, сколько Ниагарский водопад никогда не видел. Я порвала с женихом. Отозвала свою кандидатуру в министры. Так что чай мне здесь не поможет! рявкает вдруг она, отодвигая растерянную целительницу и врываясь в палату.
Она замирает, глядя на Гарри, что лежит без сознания. Тот уже выглядит гораздо чище, чем раньше, но в то же время становятся видны все его ссадины, раны И это только его лицо.
Мисс! Целительница пытается схватить её за локоть, но Гермиона уворачивается и бросается к Гарри. Сбрасывает небрежно кроссовки и ложится рядом, осторожно обхватив парня за талию и уткнувшись лбом в его грудь. В конце концов, она вовсе не хотела причинить ему больше боли, ей нужно было лишь до него дотронуться, чтобы понять, что он жив, что он всё ещё с ней.
Целительница останавливается у двери, тихо вздыхает, глядя на них. Сдавшись, выходит и закрывает за собой дверь.
Рука Гарри почти невесомо касается её волос, и Гермиона поднимает голову. Глаза её тут же наполняются слезами чёрт побери, опять, опять и она молча смотрит в его уставшие зелёные глаза. Уголок губ Гарри дёргается, но он также не говорит ни слова, а после снова закрывает веки и проваливается в блаженную пустоту.
Может, он и помер наконец? Но то была тогда приятная смерть весьма ласковая и заботливая, он бы сказал. Гарри на самом деле с трудом понимал, как и почему так успокаивающе действуют на
него прикосновения весьма неуёмной и такой кипучей личности, как Гермиона, но это всегда работало безотказно.
Да и Гермиона впервые за эту неделю наконец разжимает невидимые кандалы, что сковали душу, и буквально даёт себе потерять сознание, чувствуя живительное тепло тела самого важного в её жизни человека.
* * *
На следующее же утро её из палаты выгоняют хмурые и ворчащие под нос целители. Но теперь это было уже неважным, ведь Гарри жив, Гарри почти в порядке И как же хорошо снова дышать, снова трезво думать и наконец перестать ощущать тупую боль в груди.
Улыбка озаряет её лицо, когда она встаёт и смотрит на спящего друга, прежде чем её насильно выталкивают из палаты. Вчерашняя дежурная сестра, сидящая за столом в коридоре, хитро улыбается ей и красноречиво подмигивает, заставив Гермиону рассмеяться. Она обязательно пошлёт ей самую вкусную коробку конфет, что отыщет, но сейчас ей не помешал бы кофе. И завтрак. Желудок жалобно даёт о себе знать в очередной раз, уже потеряв надежду на то, что окажется наконец накормлен, и Гермиона спешит в ближайшее кафе.
А после снова возвращается к двери палаты Гарри и крутится там, вышагивает, пока целители наконец не сдаются и не впускают настырную посетительницу.
Она снова бросается со всех ног к другу, который уже сидит на постели и знакомо ей усмехается, едва завидев девушку в дверях.
Гарри видит, что Гермиона сначала несколько секунд широко улыбается, а после слёзы начинают литься из её глаз, а из губ же вырывается нервный смех.
Гермиона, встревоженно говорит он, хватая её ладонь. Я здесь, здесь.
В ответ она утыкается лицом ему в плечо, плачет навзрыд, не в силах сдержаться. Но то слёзы облегчения, так что всё хорошо.
В последующие дни, что он проведёт в Мунго, они будут говорить обо всём и ни о чём одновременно, ощущая при этом странную робость.
* * *
Ты идёшь со мной, заявляет она решительно, когда Гарри, собрав свои немногочисленные вещи из палаты, что принесла ему Гермиона, закидывает сумку на плечо. Разумеется, в ней тонны книжек, одежда и разные вкусности, которые она таскала ему каждый божий день.
А он просто был рад наконец принять ванну, лежать на чистой мягкой постели и смотреть на Гермиону.
Да? с интересом спрашивает Гарри. Что она там задумала? Он-то намеревался вернуться на Гриммо, Кикимера порадовать своим присутствием, тот небось, похоронил его уже
Да.
Как скажешь, хмыкает Гарри, и Гермиона хватает его за руку.
Он даже не подозревает, что внезапно появится в доме Грейнджеров. Удивлённо моргнув, оказывается в фирменных крепких объятиях данного семейства, едва переступает порог. И это выглядит так, будто его тут всегда ждали, будто были рады, что застаёт его врасплох. И поэтому Гарри только краем глаза замечает, что дом был весьма щедро обставлен рождественскими украшениями, а из кухни доносились весьма ароматные запахи. Точно же Рождество на носу! Он совсем об этом забыл.
Гермиона же тут же тащит его наверх, заводит в одну из комнат.
Будешь праздновать с нами, сурово сообщает она ему. Отказ не принимается. А это твоя комната на праздники. И никакой работы.
Есть, мэм, закатывает он глаза, бросая сумку на пол.
Рождество он давно ни с кем не проводил. В доме Уизли ему было весьма некомфортно после расставания с Джинни, отчего и постоянно ощущал себя лишним. Так что чаще всего оставался в этот день на службе на радость остальным коллегам, либо всё же вылетал из страны и валялся на пляже пару деньков. Увы, на более долгий срок его терпения не хватало. Но в отпуске же был? Был. На песке полежал? Полежал.