«Настоящим»? переспросил Марк, вновь поднимая брови. «Настоящим»?
Ну да. Дескать, соседство с живописью поднимет её музыку до уровня произведения искусства. Сделает новой классикой, вроде оперы. «А из всех художников десятилетия, эти картины ближе всего к моему стилю».
О боже фыркнул Марк. И что же у неё за «стиль»?
Википедия говорит, что готика. С моей точки зрения это скорее смесь панка и электроники с небольшими этническими включениями и
Марк поднял руки в шутливом призыве его пощадить. Музыке он предпочитал тишину. В его студии не было даже завалящей колонки, и он никогда не понимал, почему некоторые люди придавали музыке такое значение.
Всё-всё, я понял. Мрак и депрессия. Её условия? Подводные камни? Что-нибудь подозрительное?
Даниэль выудил из груды документов помятый рукописный листок, выдранный из блокнота.
Она хочет, чтобы ты её послушал перед тем, как начнёшь писать, а ещё лучше посмотрел видео
Сразу нет. Ещё!
Даниэль, подтолкнувший было Марку флэшку, торопливо забрал её обратно.
Зря. Не всё так плохо. Она предлагает сделать из работ к альбому мини-выставку. Чтобы пригласить журналистов,
пофотографироваться с публикой и картинами, возможно, подписать какой-то мерч и даже открытки. Да-да, ты автографов не даёшь и давать не будешь, я ей уже об этом сказал. Так что речь только о ней самой. Дополнительное условие: чтобы во время выставки играли её треки.
А вот на это можно согласиться. Если она, конечно, не ходит по сцене в детском платье с ленточками и не поёт кукольным голосом: «Сдохнет птичка, сдохнет котик, сдохнет в небе самолётик»
Даниэль от ужаса даже прикрыл глаза и покачал головой.
Боже! Конечно же, нет. Откуда такие идеи? Я бы никогда не предложил
Он покраснел от возмущения и снова достал из кармана платок на этот раз чтобы вытереть лоб. Марк скупо кивнул. Пока Даниэль действительно его ни разу не подводил. Но всё бывает в первый раз
У меня всё-таки две дочери-подростка. Одна слушает поп-музыку и рэп, а другая панк и готику. Так что о современной музыке я знаю слишком много. Но если ты говоришь, что всё в порядке, то я тебе поверю. Смотри, не заставь меня об этом пожалеть.
Обижаешь Так я ставлю встречу с этой певицей?
Ага, на послезавтра. Посмотрим, стоит ли её рисовать вообще
Марк встал, показывая, что разговор окончен. Даниэль сноровисто собрал материалы обратно в папку, но Марк всё же успел ухватиться взглядом за фото в красно-чёрных тонах видимо, обложку альбома. Девица на обложке не походила на то, что он когда-либо собирался рисовать. Но, кто знает: возможно, без косметики она выглядит лучше?
Ладно, тогда до послезавтра, Даниэль протянул руку, и Марк её пожал: крепко и уверенно, непринуждённо возвратившись в амплуа сияющего безупречного бога, у которого всё под контролем. Передавай привет Жанне и девочкам.
Передам.
И
Да-да, я поговорю с ней о картинах. Но на всякий случай сразу прикинь, где можно быстро и качественно заказать фотокопии в масштабе один к одному.
Тени прошлого
Жаль, что его дочки никогда так не делали: эдакие маленькие леди с самых первых шагов.
Ты сегодня рано.
Разве я мог пропустить обед с семьёй? Марк, проходя в дом, лучезарно улыбнулся, приобнял жену и коротко чмокнул её в щёку.
Мог, рассмеялась она, поправляя небрежно заколотые кудрявые волосы. А если бы начал новую картину, ещё бы и телефон отключил. Девочки ночуют у подруги, кстати. Ради разнообразия, обе у одной А с чего ты взял, что вообще есть какой-то обед?
Она лукаво прищурилась, а он демонстративно повёл носом:
Я даже могу сказать, из чего!
* * *
День уже клонился к вечеру, и из двери в сад тянуло свежестью и запахом ночных цветов, когда Марк наконец-то завёл разговор о том, о чём должен был. Он сознательно оттягивал этот момент, хотя ни на секунду не забывал, о чём попросил его Даниэль: чем меньше времени на раздумья, тем лучше. Тема непростой беседы висела прямо перед ним. Глубокие, загадочные тени и облитая светом фигура в центре. Не лёгкая и воздушная. Не смелая и наглая. Не спокойная и величавая. Храбрая. Потому что храбрость не бесстрашие, а преодоление страха, робости, неизвестности Робкая, но непреклонная, рыжеволосая девушка на картине шла всё дальше к свету, а за ней красной нитью, цепочкой капель крови, рассыпались по ступеням угловатые, вспыхивавшие тёмно-рубиновым огнём «камешки»: зерна граната.
Жанна, через два дня открытие. Ничего, если завтра приедут рабочие? Часам к двенадцати?
Глаза жены, только что сверкавшие весёлыми зелёными искорками, как листва после дождя, в мгновение ока сузились. Губы сжались в тонкую линию.
Марк, мы же договаривались, и ты мне обещал
Да. Да, я знаю, поспешно прервал её он, но это не просто какая-то там выставка, это двадцать пять лет. Юбилей.
Ещё недавно вернисаж был для него всего лишь ещё одним публичным мероприятием, данью законам рынка. Но сон о смерти, а затем и Даниэль, усомнившийся в искренности Марка, сделали выставку «делом чести». Эдакой исповедью в картинах. «Пока не поздно», мелькнула непрошенная мысль. И если хоть одно звено выпадет всё утратит смысл.
А я, тихо, но угрожающе ответила