Подожди!
Даниэль снял очки и сбросил их на стол. Зажмурился, приложил к голове кулак и так застыл на пару мгновений, слегка мотая головой. Потом проморгался, снова надел очки, покрепче упёрся локтями в стол, как будто собирался убеждать кого-то заключить рискованный контракт, и только после этого спросил:
Так у тебя правда были проблемы с сердцем?
А ты что думал? тот виновато спрятал глаза и до Марка дошло: Что это был пиар?! Да чёрт возьми, что с тобой сегодня такое!
Он в ярости хлопнул рукой по столешнице и отвернулся. Даниэль был старше на какие-то пять лет, но ещё двадцать лет назад поражал отменным цинизмом. Марк полностью разделял его скепсис, особенно когда немного познакомился с миром искусствоведов и галеристов. Но Даниэль не имел права мерить его той же меркой. Марка могли ненавидеть или восхищаться, но всегда доверяли, считая едва ли не последним островком искренности «в продажном мире искусства».
«Только идиллия приедается, а интерес людей к мрачному и тёмному, загадочному и жуткому, к смерти и печали вечен. Рококо не интересно никому. Репродукции прерафаэлитов в интернете бьют рекорды просмотров»
Даниэль цитировал мерно, без выражения, по памяти, тусклым скучающим голосом и Марк не сразу узнал свои слова. Но, узнав, был вынужден отступиться:
Прости. Погорячился, пробормотал он, резко утратив запал и внезапно почувствовав себя смертельно усталым. «Наверное, не хватает кофеина»
Погорячился, подтвердил Даниэль, глядя на него как на нашкодившего школяра. Я привык к истерикам, Марк. Правда, привык. Другие в нашем бизнесе не задерживаются. Но я ни разу не видел таким тебя. Может, всё-таки скажешь, что случилось? У тебя нашли какую-то другую болезнь? он сделал паузу и снова сочувственно нахмурился: Это рак?
Нет.
Марк вздохнул. Дурацкие версии как будто специально созданы, чтобы заставить вспылить и рассказать всё, как есть. Но он ещё не настолько рехнулся. Марк поёжился. Теперь ему было ещё и холодно. А ведь обычно раннее
утро было его любимым временем: глотком свежести в прокалённом на солнце каменном мешке летнего города. И чай остыл. Что за пропасть, честное слово
Терпеть не могу те годы, проворчал он. Всё, кем я стал, было после: когда перестал дрожать и бояться. Решил умру так умру, но больше не буду жить с оглядкой, с ненавистью посмотрел в чашку. Как будто кто-то другой с холодной головой прикинул все варианты и решил: «А что мы теряем? Всё равно это не жизнь», а потом поставил эксперимент. Я впервые попробовал кофе. Поступил в школу искусств. Начал работать по ночам. Ходил на все тусовки. Через пять лет у меня не нашли ни-че-го. Я играл в кости со смертью и выиграл.
Повисла пауза.
«Шрам не болел уже девятнадцать лет, всё было хорошо», наконец, изрёк Даниэль и хмыкнул.
Это что, «Властелин колец»?
«Гарри Поттер».
Ну спасибо, рассмеялся Марк. Всегда казался себе чудо-мальчиком. Осталось только одолжить у тебя очки Ладно!
Будто ставя точку, Марк вскочил на ноги, вылил в раковину содержимое чашки и с шумом поставил её на край мойки.
Лучше расскажи, зачем пришёл! А я пока заварю кофе.
* * *
Даниэль рассеяно посмотрел на портфель, как на что-то чужое и странным образом ненужное. Ах да. Документы не там, а в папке. Он успел её выложить перед тем, как Марк начал странно себя вести. Разговор получился бредовый и ни капли не разубедил но давить особого смысла не было. Оставалось только сделать вид, что ничего не произошло. И вернуться к работе. К тому, что у них получалось лучше всего.
С тобой хочет заключить контракт одна певица. Оформить её новый альбом. Двенадцать треков, тринадцать картин по одной на каждую песню, плюс ещё одна на обложку.
Он вытащил из папки документы, несколько флэшек и планшет с фотографиями, раскладывая это всё на столе. Марк снова вальяжно откинулся на спинку стула. Удивлённо поднял брови.
Она хоть понимает, в какую сумму ей это обойдётся? Ладно, обложка Но тринадцать картин?
Даниэль уклончиво усмехнулся. Снял очки, протёр дымчатые стёкла и снова водрузил их на кончик носа.
Она же не дебютантка какая-нибудь Её предыдущий альбом взял «платину», да и до этого тиражи были хорошими. Плюс двухлетнее турне. У девочки накопилось много денег, и теперь она хочет себе самую дорогую куклу в магазине.
И почему? с подозрением прищурился Марк.
Даниэль коротко хохотнул:
Тебе выдать официальную версию или плод моей сумасшедшей интуиции?
Я плачу тебе не за официальные версии Марк вдруг замер и, пряча ухмылку, укоризненно покачал головой: Она фанатка, да?
Даниэль кивнул, медленно и со значением:
Абсолютная. Без запинки назвала штук сорок твоих картин, призналась, что написала кое-какие свои песни под их влиянием А потом томно закатила глаза и сказала, что ей просто-таки необходимо привлечь внимание к своему новому альбому. «Всё уже заезжено. Всё было. Надо расшевелить людей чем-то нестандартным и настоящим».
Интонации неведомой пока певицы Даниэль, судя по всему, передал очень точно. «Девочка хочет себе самую дорогую куклу в магазине». Именно так. Она может помнить названия его картин и рассматривать их хоть до бесконечности, но знает ли она его картины? Их смысл? Впрочем, Марк не стал бы известным художником, если бы работал только в расчёте на искусствоведов и ценителей. Тем более, если бы ждал какого-то «понимания» от публики. Главное никогда не продаваться дёшево, а с этим у него было всё в порядке, в том числе благодаря Даниэлю.