Но операция, пап...
Бобби проведет ее, быстро ответил док. Это он может. У него золотые руки...
... но слабая голова, задумчиво закончила Алиса. А как же...
Док мотнул головой, словно отгоняя страшных призраков, атакующих его воспламенившийся разум.
Алиса, ликующим голосом ответил он, и глаза его безумно блестели. Не будет тебя в твоем теле!
Как это?! удивилась она.
Как? Как крысобака, ответил док, потирая руки. Мы перенесем тебя, твое сознание ну вот хотя бы в кошку, он подобрал с дорожки играющего с мечущимися солнечными пятнами котенка. На время операции и заживления раны. Тебе не будет больно. Пока твое тело будет выздоравливать, ты будешь играть с другими котятами, бегать по саду...
Алиса рассмеялась так, что снова закашлялась, и даже дыхательная маска и принудительное нагнетание кислорода не сразу помогли ей восстановить дыхание.
Я буду кошкой? повторила она, утирая слезящиеся глаза рукой.
Да, подтвердил док. Да.
Он замер, затаил дыхание, ожидая вердикта дочери.
Алиса оглядела танцующее на песке солнце, сияющее летнее небо и чуть слышно вздохнула.
Ей очень не хотелось расстраивать папу, который хотел провести с ней здесь, в этом мире, побольше времени, не хотелось прерывать его игру во всемогущего человека, которым он так стремился стать, споря с Богом...
Жизнь такая красивая, произнесла мечтательно она. Хорошо, папа. Я согласна. Я буду кошкой!
...Бобби идея столь фантастической операции повергла в ужас и почти священный трепет.
Вы уверены, что готовы все это провернуть на собственной дочери? недоверчиво произнес он со свойственной ему простотой.
Я ученый, черт подери! сердито ответил док. Если мои изобретения не могут помочь человечеству, то зачем они вообще нужны?! Если я не могу спасти Алису, то зачем я изобретаю? Зачем я посветил этому всю свою жизнь?
Но это такой труд, с сомнение в голосе произнес Бобби.
Вот поэтому мы и должны как следует подготовиться! отрезал док, пресекая всякие сомнения. Вам предстоит провести самую деликатную операцию из всех. Понимаете ли вы это, дорогой мой мальчик? Вы станете первым, кто это сделал. Я буду вам ассистировать.
Но это же... Господь всемогущий! лицо Бобби пошло пятнами, когда до него окончательно дошло, что док настроен решительно и отказываться от своего плана не намерен.
Готовьтесь, Бобби! Готовьтесь! И найдите мне самую крепкую, самую здоровую кошку из всех, что у вас есть.
7
Главное, что волновало дока это качество сердца, которое он собирался вставить Алисе. Оно должно было не только прийтись по размеру, но еще и быть абсолютно гладким, отполированным как зеркало, ведь малейшая шероховатость, любая зазубринка, даже невидимые глазу, могли принести беды не меньше, чем уставшее сердце Алисы, бьющееся в ее груди сейчас.
Клапаны, поршни все должно было быть максимально надежным и идеально подогнанным. Их мало было выплавить и отполировать их надо было отрегулировать, опробовать в работе, удостовериться, что ни один из них не заклинит, не застрянет и не захлопнется не вовремя.
Это была изматывающая, очень кропотливая и сложная работа. Док просиживал ночами в лаборатории
Бобби в подвале, щуря над лупой покрасневшие от недосыпа глаза, и при свете оплывающих свеч и жаркой печи с толстой чугунной решеткой затирал заклепки так, что их невозможно было ни отличить, ни нащупать на ровной поверхности. Его идея поглотила его, заставила идти вперед с маниакальным упорством, и, если раньше он сомневался и боялся, то теперь, наблюдая, как его механическое сердце послушно выплевывает воду и работает сутками напролет, не зная усталости, четко и точно как часы, он все больше утверждался в правильности своего решения.
Второй его заботой был насос, который заменил бы Алисе сердце и перекачивал кровь с достаточной скоростью, покуда Бобби присоединял бы на место новое. С этой нехитрой задачей док справился очень быстро и отдал его Бобби на испытания.
Своей истовой уверенностью, своей непоколебимостью он подавил всяческие попытки к сопротивлению у Бобби, и тот сдался под напором аргументов дока и тоже принялся готовиться к предстоящему грандиозному, неописуемо фантастическому делу, но, конечно, на свой лад.
Он переловил всех лягушек в окрестных прудах и, накрыв им морды тряпкой с эфиром, нещадно потрошил их, вырезал сердце и так же скоро вшивал его обратно, следя за тем, чтобы не перепутать сосуды. Из десятка лягушек, может, одной посчастливилось пережить эти манипуляции до конца операции, но Бобби не сдавался. Днями и ночами он штудировал медицинские атласы, изображающие куда и как идут вены и артерии, что они питают и как функционируют. Но, чем ближе был назначенный день, тем больше Бобби нервничал, тем больше дрожали его руки, кромсающие лягушек.
Дорогой доктор, но это же невозможно! вскричал Бобби однажды за завтраком, и док едва не поперхнулся чаем. Я не смогу один, это смертельно опасно! Это безумие, доктор!
Док медленно и зловеще поднял на него опухшие глаза. Всю ночь он проверял новое сердце на прочность, гонял воду по замкнутой системе, чтобы убедиться в достаточной силе изготовленного им механизма. Он уже предвкушал такую сладостную победу разума над немощью, когда Бобби выдал ему этот бунт нелепейший и малодушный, как подумал док с толикой презрения и доброй раздражения.