С глубоким вздохом поднявшись с пола, она проковыляла к тумбе и без особого интереса рассмотрела то, что принес домовик. Классический набор узника: кусок хлеба, какая-то непонятная похлебка и вода. Есть Гермионе не хотелось, её ощутимо подташнивало, однако, немного помедлив, она все же попила воды. Вряд ли ее могли отравить: если бы захотели убить, давно сделали бы это. В голове мелькнула мысль о веритасеруме, но она отмела её. Трудно было поверить в то, что её переодели и уложили в какой-то комнате для того, чтобы после передышки продолжить допрос о мече Гриффиндора. Гермиона с горечью подумала, что Беллатриса наверняка нашла иной способ узнать правду.
Сейчас стоило думать о другом: как выбраться из этой комнаты. Внезапно её пронзила мысль, заставившая съежиться: домовик, который принес еду, наверняка доложит своим хозяевам, что их пленница уже очнулась! Это внушало почти неконтролируемый страх, и Гермиона усилием воли заставила себя выпрямиться и перестать нервно покусывать губы. Она не боится этих мерзких слизней, жалких прихлебателей Волдеморта! Пусть явятся сюда хоть всей своей отвратительной семейкой в полном составе она не даст им увидеть свой страх!
Старательно внушая себе эти мысли, она опустилась на кровать, все ещё держа спину прямо, слишком прямо, до ломоты в пояснице. В конце концов, она не знала, как ей отсюда выбраться прямо сейчас. Жалкого, умирающего огарка свечи, который принес домовик, вряд ли хватит на то, чтобы исследовать комнату. Поэтому ей оставалось только ждать, когда к ней пожалует кто-то из хозяев дома. И это, к её тщательно скрываемому ужасу, пришлось делать не так уж долго: через пару минут в дверном замке заскрежетал ключ. Гермиона резко повернулась к двери и уставилась на мужскую фигуру в дверном проеме. В следующее мгновение, повинуясь невербальному заклинанию, вспыхнул магический свет на кончике палочки, освещая лицо вошедшего. Это был Люциус Малфой.
Глава 2
Уже пришли в себя, мисс Грейнджер? поинтересовался он будничным тоном, словно радушный
хозяин, принимающий у себя дорогую гостью. Гермиона почувствовала, как по спине зазмеилась холодная капля пота, выступившая где-то в районе лопаток. Она непроизвольно вцепилась руками в покрывало, будто это могло ей как-то помочь не ухнуть в пропасть паники, на краю которой она балансировала.
Малфой тем временем приблизился, освещая палочкой тумбочку с нетронутой едой.
Вы совсем не ели? Думаете, вас хотят отравить?
От псевдолюбезности в его голосе усилилась душившая Гермиону тошнота. Она резко и как-то нелепо мотнула головой, хотя за пару минут до этого решила, что будет смелой и не покажет своего страха. Сейчас же она выглядела как самая напуганная девочка на свете. Парализованная страхом настолько, что даже не в силах проронить ни звука.
Ну же, мисс, если бы мы желали вашей смерти, вы бы давно уже перестали дышать, Люциус источал поддельную доброту и понимание с такой щедростью, словно был проворовавшимся политиком, произносившим свою лживую предвыборную речь. Гермиона передернула плечами, слишком шумно вдохнула и, наконец, в упор посмотрела на Малфоя, в этот момент взмахом палочки разжигавшего камин.
Что вам от меня нужно? её голос прозвучал жалко, в вопросе слышалось не то отчаяние, не то мольба. Это не укрылось от Малфоя, который снова плотоядно осклабился, поворачиваясь к ней. Его темный силуэт на фоне разгорающегося камина выглядел жутко.
У меня есть на вас кое-какие планы, мисс Грейнджер. Поэтому я взял на себя смелость оставить вас в живых.
А что Гермиона захлебнулась наполнившей рот слюной, закашлялась. Дурное предчувствие, которое она гнала от себя, вновь неприятно царапнуло изнутри.
Но она должна знать наверняка
Что с Гарри и Роном? Где они?
Люциус сделал пару шагов к ней, остановился совсем близко, поигрывая палочкой. Гермиона невольно отпрянула.
Боюсь, вы уже никогда с ними не увидитесь, мисс Грейнджер. Ваши друзья мертвы.
Мертвы?
Это слово как будто было сказано на незнакомом ей языке Гермиона не сразу поняла его значение. Она уставилась на ухмыляющегося Люциуса Малфоя так, будто ждала, что сейчас он крикнет: Попалась! и рассмеётся. Но он продолжал изучать Гермиону своим холодным высокомерным взглядом и ждал её реакции. А она не знала, как реагировать. Потому что не верила в это слово.
Мертвы.
О подобных вещах не сообщают вот так: безразлично, с надменной ухмылкой. Такие новости произносят прерывающимся шепотом, о них кричат в исступлении. Их вдалбливают в твоё сознание, тряся тебя за плечи или хлестая по щекам. Гермиона чувствовала, как в груди начинает скручиваться жесткий узел из противоречивых чувств: нарастающей паники, неверия, злости на этого мерзкого надменного человека, стоящего перед ней с таким видом, как будто ничего не произошло.
Ей хотелось кинуться на него, ударить, накричать: что значит мертвы? Как он смеет лгать ей?! Этого не могло произойти! Просто не могло! Это
Вы лжете, едва слышно прошипела она, глядя на Малфоя исподлобья. О, если бы она могла наносить увечья взглядом, она бы давно искромсала эту его нахальную физиономию!