Так бы, наверное, и продолжалось взгляды, улыбки и слова, которые почему-то не хотели вылетать на волю, если бы не случился у Джеймса Поттера мальчишник. И, конечно же, компания основательно потрепала «Три метлы», да так разошлась, что Розмерта, терпевшая до последнего (понимала же дело молодое, первая свадьба в компании, да и денег она уже с них получила с запасом), не выдержала вида разбитой витрины из цветного стекла, которую привезла из родной деревушки. Поток ледяной воды окатил плясавших на столе Сириуса и Джеймса, да и на аплодирующих Римуса и Питера тоже немало попало.
Ну, молодые люди, сказала Розмерта своим самым суровым и взрослым голосом, будете теперь все убирать! И руками, палочкой махать каждый дурак может, только вот пьяный дурак мне тут все еще хуже разнесет.
И, как ни странно, компания парней, которая без зазрения совести переворачивала верх дном весь Хогвартс, сначала замолкла, а потом села решать, кто же будет отрабатывать долг Розмерте. Джеймса друзья единогласно отправили домой ему нужно было отоспаться и прийти в вертикальное состояние перед свадьбой. Питер вызвался оттащить домой Римуса, которого, откровенно говоря, развезло от обилия пива, еды и настойки. И к тихой и немножко стыдной радости Розмерты расплачиваться за все грехи остался Сириус Блэк.
Ну что ж, красавчик, усмехнулась Розмерта, посмотрим, как ты справишься. Приду через час, с поставщиком поговорить надо. Она старалась быть в меру насмешливой и достаточно серьезной, чтобы парень не подумал чего лишнего. А тот стоял, смотрел на нее и улыбался своей фирменной полуулыбкой полуусмешкой.
Когда спустя час Розмерта зашла на кухню, ее глазам предстало фантастическое зрелище: Сириус Блэк чистил картошку. Он так ловко управлялся с ножом, что Розмерта даже на некоторое время залюбовалась его руками. Да и не только руками. Это было потрясающе Сириус на ее кухне сосредоточенный, как за изготовлением сложного зелья. Розмерта улыбалась, наблюдая, как он смешно облизывал губы и как сдувал длинную прядь волос, иногда падавшую ему на глаза.
Смотрю, в благородном семействе Блэков не только палочкой махать умеют, наконец не выдержала Розмерта. Она стояла
у двери, подбоченясь и закусив губу.
С палочками у нас у Блэков все в порядке, да и руками мы поработать можем! Сириус, чуть прищурясь, посмотрел ей прямо в глаза, потом медленно встал и подошел совсем близко.
А люди говорят, что благородные только языком молоть горазды, не сдавалась Розмерта, только молилась не выдать неосторожным вздохом или дрожью тела, как подкашиваются ноги от ощущения исходящего от него жара. Он подошел к ней вплотную, уперся руками в стену по обе стороны от ее головы и слегка наклонил к ней ухмыляющееся лицо.
«Не смотри на его губы, не смотри, Розмерта, погубит он тебя», стучало в ее голове. Но не смотреть не получалось.
И жизнь Розмерты понеслась с новой силой, как будто тайна, которая появилась в ней, раскручивала карусель так сильно, что дух захватывало. И если бы тогда кто-то спросил, счастлива ли она, то услышал бы в ответ: «Да какое уж счастье в наше-то время», а потом получил в нагрузку немного смущенную и виноватую улыбку.
Розмерта прекрасно понимала, что в фантастическую идею «жить счастливо с Сирусом Блэком» могут верить только наивные малолетние дурочки, которые ходили за ним по пятам и вздыхали, придумывая, как они покорят этого бешеного парня, как он станет с ними тихим и верным.
Счастье с Сирусум Блэком не было ни теплым, ни спокойным. Его любовь напоминала сумасшедший полет, в котором Розмерта то мчалась в небо, и весь мир лежал перед ней, то уходила в такой штопор, что, казалось, ничто уже не могло спасти, но каждый раз то ли удача, то ли сама любовь помогала избежать страшного падения. Никогда еще Розмерта так не целовалась ночи напролет, не занималась любовью до головокружения и не ревновала до темноты в глазах. И каждый раз, когда Сириус уходил, она говорила себе, что все это было в последний раз, что он мальчишка, а ей нужен серьезный мужчина, но все равно ждала новой встречи, не в силах отказаться от радости, заполнявшей ее жизнь, и берегла этот маленький кусочек счастья, который, как ей казалось, она, если не украла у судьбы, то уж точно выиграла, поставив последнюю монетку на зеро.
А потом он исчез. И разные слухи поползли по Хогсмиду. Только Розмерта не верила, никогда не верила, но и сказать ничего не могла. Да ее никто и не спрашивал. Ведь ни один человек не догадывался, что связывало выходца из темной семьи и хозяйку лучшего паба в Хогсмиде. А Розмерта тихо плакала ночами, но утром снова улыбалась как ни в чем не бывало.
Почти двенадцать лет жизнь Розмерты шла своим чередом. Годы походили один на другой, разве что сменялись календари на стене, да запоминались рождественские праздники, которые приносили удвоенные хлопоты и утроенные доходы. В Хогсмиде Розмерту любили, и, несмотря на то, что мужчины в ее постели иногда появлялись и спустя некоторое время исчезали из нее, слухов про Розмерту почти не ходило. Неизвестно, кто уж тут постарался: добрый нрав жителей деревеньки или острый язычок Розмерты, который такими словами мог припечатать наглеца или сплетника, что становилось непонятно, кому хуже от этих слухов и разговоров за спиной хозяйки «Трех метел».