Право, Джиневра, мы сейчас это исправим. Он вышел из машины, едва не вступив в лужу своими начищенными до блеска ботинками, но даже не обратил на это внимания.
То, что он знал её имя, объяснялось тем, что в тот день к её блузе был приколот бейдж, но это не отменяло факта, что этот мужчина оказался здесь явно не случайно. Капли дождя немедленно зазмеились по его тёмному пальто и волосам, а он как ни в чем не бывало протянул вперёд руку и произнёс:
Моё имя Томас Реддл.
Джинни отметила, что для него не чужды были театральные жесты, но губы сами растягивались в ответ на его улыбку.
Кхм. Да, хорошо. Джиневра Уизли, поневоле перенимая его интонацию, Джин пожала тёплую руку, как любила крепко, совсем не по-женски.
Его ладони были словно произведения талантливого скульптора: с выступающими дорожками вен и изящными пальцами. Джинни оставалось только порадоваться, что и её руки в этот раз могли похвастаться вполне приличным маникюром. Реддл задержал её руку в своей дольше, чем положено, но потом, словно спохватившись, снова в приглашающем жесте распахнул дверцу автомобиля.
Едем, или хотите, чтобы мы вместе простудились?
Не хочу. Джинни вообразила длинный нудный монолог, прочитанный голосом своей матери о вреде езды в тонированных машинах с незнакомыми людьми, и села в тёплый салон.
Не думаю, мистер Реддл, что вам по пути Уимблдон. Тем более, сейчас почти пять наверняка там пробка. Джинни в своей дутой осенней куртке и рваных джинсах ощущала себя маленькой и несуразной в роскошном салоне с запахом кожи и дерева.
Конечно, по пути, мы с Крэббом как раз направляемся туда. Один из давешних увальней сидел на водительском месте.
Я думал, нам нужно в Сити, сказал тот, слегка поворачивая массивную шею.
Ну вот я и раскрыт. Никакой хитрости, за что и ценю. Реддл развёл руки с извиняющейся улыбкой, но было видно, что он не рад такой недогадливости подчинённого. Поехали, Крэбб. Дела немного подождут.
Мистер Крэбб натужно пожал плечами, отчего ткань его пиджака затрещала, и выкрутил руль, отъезжая.
Вы расскажете мне, какой чудесной случайностью я обязана этой поездке? Джинни почти удалось не заикаться, хотя близость мистера Реддла здорово её нервировала.
Он вольготно откинулся на своём месте, с интересом наблюдая за Джин.
Совершенно случайно мы проезжали мимо, когда я увидел вас, одну в такое ненастье. Сердце моё сжалось от жалости он уже совсем перешёл на патетический лад, но был прерван бесцеремонным смехом Джинни.
Ладно, я поняла, что вы ни за что не сознаетесь. Кажется, я должна поблагодарить вас за букет. Это было так неожиданно, Джин ненароком заправила
за ухо медную прядь волос.
Улыбка мистера Реддла стала ещё шире.
Я не знал, какие цветы вам нравятся, и рискнул выбрать розы.
Пожалуй, мне нравятся розы. Всем нравятся розы. Джин снова улыбнулась Реддлу, а он фыркнул. Но больше всё-таки ирисы и орхидеи.
М-м-м. Хорошо, я это учту.
О нет, прошу вас! Не нужно цветов. К сожалению, я не свободна, мистер Реддл, Джин почувствовала себя совершенно неловко, говоря это и наблюдая за досадой, мелькнувшей на его лице. На мгновение ей показалось, что он сейчас прикажет остановить машину, и она снова останется одна под дождем.
Но он быстро справился с эмоциями и произнёс:
Вашему молодому человеку очень повезло. Но ничего страшного, если красивой девушке иногда дарят цветы это послужит ему хорошим поводом не расслабляться.
Джинни с сомнением хмыкнула, понимая, сколь бессмысленно такое предположение. Однако это было довольно лестно.
Значит, работа в ресторане не основное ваше занятие?
О нет, я учусь на журналиста.
Мистер Реддл был очень внимательным собеседником, пытаясь проникнуть в детали её жизни. Вкупе с его обаянием и совершенно неотразимой внешностью это действовало ослепляюще. До Уимблдона они добрались невероятно быстро. Крэбб притормозил у подъездной дорожки, и Джинни уже взялась за ручку двери, но мистер Реддл опередил её.
Позвольте, я помогу, с этими словами он вышел из машины, обойдя её сзади, открыл дверь со стороны Джин и подал ей руку.
Джинни слегка покраснела, опираясь на неё, а кожу пронзила сразу сотня электрических разрядов. Честно признаться, в воспитании Джин таким мелочам, как этикет, не нашлось места, и сейчас она чувствовала себя донельзя глупой и неуклюжей. По лицу Реддла невозможно было прочесть, считает ли он так же или как-то иначе. Он встал слишком близко, нарушая личное пространство Джинни и распространяя тяжёлый аромат своего парфюма. Реддл запрокинул голову и посмотрел в затянутое тучами небо.
А вот и дождь закончился. Мне думается, это хороший знак, словно сам для себя добавил он.
Джин оглянулась на дом, надеясь, что мать не наблюдает за ними в окошко.
Что вы скажете, если мы выпьем кофе завтра в три?
Джинни хотела уже что-нибудь придумать, сослаться на какое-нибудь дело, но так как совершенно не умела лукавить ненарочито, решила прибегнуть к прямоте.
Я же вам, кажется, уже говорила, что не одинока, и не уверена, что вы меня правильно поняли. Вместо решительного тона выходило только какое-то жалкое бормотание.