Он тоже так сказал, пробормотала она.
Он вообще часто это повторял. Ну, всё-всё
Гад он, сообщила Гермиона, почему он тебя не попросил? У тебя же был его портрет.
Ничего бы не получилось. Портреты директоров служат директору Хогвартса, стало быть, там что-то вроде управляющего центра. Все остальные портреты занимают подчинённое положение. Чтобы уничтожить систему, нужно бить в центр. Впрочем, кого я учу?
Я смотрю, вы там всё обдумали и решили, что я идеальный исполнитель?
Ни фига, горячо возразил Малфой, он мне сказал только то, о чём я тебе написал, ни слова больше. То есть, я подозревал, что ему не нравится висеть на стене, но подозрения ещё не факты
Оба вы змеи, сказала она и попыталась высвободиться из его объятий, твари ползучие
Тихо-тихо Сиди, отдыхай. Всё позади. Теперь никто не будет решать за него. Грейнджер, он преодолел её усталое сопротивление, взял её за щёки и заставил посмотреть себе в глаза, наверное, моё мнение ничего для тебя не
значит, но ты поступила правильно. Как и всегда.
Я его убила.
Нагайна его убила. А ты его освободила. Всё, давай целоваться.
И полез целоваться.
Она не возражала. Как-то не осталось возражений. Какие тут возражения, когда человек оправдывает один из худших поступков в её жизни, вытирает ей слёзы и так умопомрачительно пахнет и даже запах табака не заглушает луговой свежести, даже горечь сухих губ слаще тыквенного сока
Куришь?
Закурил. Жизнь заставила.
Тогда мне остаётся только на иглу сесть
Сейчас ты у меня сядешь только не на иглу жёсткие пальцы находят соски под толстой домашней мантией, медленно вдавливают как больно, как сладко
А!... и снова горькая, сухая, хмельная темнота, нечем и незачем дышать, длинные руки змеями обвивают её, и в ответ в ней тоже просыпается змей, древний змей, невыносимое желание багровой жаркой спиралью медленно разворачивается и вдруг вытягивается струной и она вытягивается, и стонет, как струна...
Малфой коротко, торжествующе хохотнул, и она почувствовала холодный ток воздуха на своей обнажившейся спине, и вновь мучительно выгнулась, ощутив голой грудью его всасывающий рот
В спину снова повеяло холодом, и сладкая тьма на мгновение отступила.
Подожди, зашептала Гермиона, высвобождаясь из его рук, подожди, я сейчас
Не уходи, потом, всё потом Убей меня, если хочешь, но потом
Сейчас, она уже не слушала его. Было важно, очень важно добраться до аптечки
Неверными шагами, машинально натягивая на ходу полуснятую Малфоем мантию, она добрела до ванны, повернула выключатель. Режущий свет заставил зажмуриться. Она почти вслепую нашарила дверцу аптечного шкафчика быстрее, быстрее, сладострастные судороги внизу живота сводят с ума, ещё немного, и она полностью утратит контроль над собой
Потом она сидела на полу, ощущая, как на смену жгучему желанию приходит жгучее сожаление, потом облегчение и усталость.
Малфой остановился на пороге. Она устало взглянула на него. Бледный, тощий, с провалившимися глазами. На такого даже Нарывное тратить жаль.
Прости, сказал он.
Уходи.
Я не хотел ничего плохого, правда. Я только
Малфой, ты слышал, что я сказала? Вон.
Он сел на пороге, обхватив колени руками и прислонившись спиной к косяку.
Чего ты хочешь, Малфой? Ещё раз по морде?
Послушай, я Ну, глупо, согласен.
Вот именно. До того глупо, что даже не подло. Ты что, пари на меня заключил?
Что?.. Нет. Конечно, нет. С кем? Давно уже никого из наших не видел. Сидим, как пауки, каждый в своей паутине. Я и с родителями почти не вижусь. Отец пьёт, мать молчит. Не дом, а склеп. Там нельзя спать по ночам, знаешь? Такая мерзость снится он же там жил, это его сны, они убивают... А ты живая, Грейнджер, такая живая, горячая, как Солнце Не знаю, что на меня нашло. Или нет, знаю, это как мёртвые на живых бросаются Я подумал, хотя бы один раз, любой ценой. Я ведь правду сказал, если хочешь, убей меня
Много чести, сказала она, поднимаясь и плотнее закутываясь в мантию. Ладно, раз не хочешь домой, переночуй сегодня на диване. Но имей в виду, если начнёшь приставать меня на тебя вытошнит.
Он покорно поплёлся за ней в гостиную. Она достала из стенного шкафа гостевую постель, поддёрнула рукава мантии и принялась застилать диван.
Ванна ты знаешь, где. Захочешь поесть кухня справа от входной двери. С холодильником справишься? он механически кивнул, не сводя глаз с её рук. Был он при этом даже не бледен, а сер.
Гермиона недоумевающе посмотрела на свои руки. На внутренней стороне левого предплечья алела чёткая надпись: "г р я з н о к р о в к а".
Малфой тяжело опёрся о край стола. Гермиона машинально одёрнула рукав и подошла к Малфою, прикидывая, не принести ли нашатырю.
Ну, ты чего, Хорёк? надо же, какая нежная мимоза.
Малфой выпрямился, криво улыбнулся и медленно потащил вверх левый рукав.
Я покажу тебе свою руку, почти прошептал он, если ты покажешь мне свою.
Бледный контур Тёмной Метки был едва видим. Но он был.
Это навсегда, сказал он.
И это тоже, она подняла рукав и приложила свою руку к руке Малфоя. Клеймо к Метке, кожа к коже. Малфой вздрогнул от её прикосновения и недоверчиво посмотрел ей в глаза.