Они еще долго будут заняты.
Началась всеобщая потасовка. Миха через нее протискивался с трудом, потому как сам не маленький. Когда он вынырнул из людской пучины, я мотнул головой, указывая на дверь в конце вагона.
Может там не будет комендантов.
Сквозь дерущихся мужиков, от которых разит потом и ржавыми шестеренками, мясотелых женщин с кошелками и тюками мы продирались, как чеснок через пресс: с треском, трением и пониманием, что теперь от нас несет борьбой за выживание.
Мой чувствительный нос сходил с ума от увесистых ароматов, я задерживал дыхание, держа подмышкой хрупкую Катю, и уворачивался от ударов, которые предназначены не мне, но вполне могут предназначиться.
В следующий тамбур я толкнул дверь в надежде, что хотя бы там будет свободнее. Но толпа, медленно вытекающая на перрон через руки комендантов эти надежды рассыпала в труху.
Миха вывалился к нам следом, взъерошенный, с каплями на лбу и злой.
Ну все, шумно выдохнул он и вытер рукавом лицо, если ехать поездом, то только в вагоне с сидениями.
Губу-то закати, предложил я. Нам просто повезло с проводником. А теперь не очень.
Я кивнул на выход, где коменданты придирчиво осматривают билеты и пробивают их в круглых, блестящих, как подшипник шарах.
Вредители, заключил Миха.
Я напрягся. Какое-то время можно потолкаться в тамбуре, но рано или поздно поток людей иссякнет, придется выходить, а тогда стычка с комендантами неизбежна.
Поднявшись на носки, снова посмотрел поверх голов пассажиров в предыдущий вагон. Коменданты хоть и застряли в живом потоке, но попыток через него прорваться не оставляют.
Швора прошипел я под нос и покосился на противоположную стену тамбура. Там окно. Идею разбить стекло откинул сразу поезд сделан для поездок через пустыню, значит стекла крепкие на столько, что выдерживают атаки кочевников и тварей.
Догонят, испуганно проговорила Катя и механически шагнула ко мне.
Миху кто-то толкнул сзади, он героически поморщился, но утерпел от ответного тычка и проговорил:
Чего гонятся? Непонятно.
Да понятно, бросил я, кривясь. проверяют билеты. Въезд в град обычно фиксируется, чтобы четко знать, кто прибыл, кто убыл. В Красном граде тоже так.
Даже кочевников записывают? удивился Миха.
Я кивнул.
Особенно кочевников. Видимо, проводник сказал, что везет кого-то без билетов. Может думал, что прокатит. А может сдал. Не знаю.
Вот гад, с досадой качая головой, отозвался Миха.
Ему тоже кушать хочется, ответил я. Если его поймают на нарушении, то снимут с должности. Так везде.
Толпа все вытекала из тамбура, а мы поплавками удерживались на месте. Я торопливо соображал, как вылезти, но пока путь один.
В багажный, скомандовал я и снова потащил Катю за собой.
Выяснилось, что прицепили на песочной станции три вагона и все пришлось пройти насквозь прежде, чем мы вывалились в уже знакомый багажный вагон со стеллажами.
И что дальше? хмуро спросил Миха.
Выйдем, так же, как и попали на поезд, предложил я.
Мы рванули к дальней двери, но добежать не успели: металлическая бочина вагона протяжно заскрипела и пошла в сторону.
За стеллаж! негромко скомандовал я.
Едва спрятались за дальним стеллажом, стена вагона отодвинулась. Через просветы между чемоданами и саквояжами я разглядел грузчиков и комендантов, которых уже пятеро и рыщут они с лицами очень выразительными.
Пристали как пыль к заду, шепнул я.
Дрожащая Катя негромко проговорила:
Они нас найдут.
Найдут, согласился Миха философски. Ну и что? В угол что ль поставят?
Скорее в уголь, поправил я, наблюдая за комендантами из засады. Те приблизились к вагону и достали дрожжевые фонари. Отправят шахты
копать, или чего хуже.
Не, ну я-то могу, задумчиво отозвался детина. А вот Катя не для такого сделана.
Я промолчал. Миха прав, Катя для уютного дома и чистой постели. Но эти не станут разбираться, скажут: все безбилетники, значит всех на уголь. Или еще куда. Позволить так с ней поступить, значит опозориться по самые яйца.
Я прошептал уверенно:
Значит так. Катенька. Сейчас надеваешь мой рюкзак, затягиваешь. Мы с Михой переворачиваем стеллажи и ломимся в перед. А ты по моему сигналу бежишь и не оборачиваешься. Поняла?
Глаза Кати стали как у испуганного козленка и выпучились на чистом личике.
А вы? пискнула она.
О нас не беспокойся.
Я без вас не побегу.
Побежишь.
Нет.
Я бы успел ее убедить до того, как в вагон забрались бы коменданты, но воздух колыхнулся, Катя развернула голову, будто к чему-то прислушивается, а я уловил знакомый сладковатый аромат.
Через секунду сверху донеслось негромкое женское:
Вам тут не тесно?
Глава 11
Тесно, придя в себя, с задранной головой отозвался я. Так тесно, аж переночевать негде.
С этим попозже, хмыкнула Ада. А с остальным Я вас выведу.
Мы с Михой переглянулись. Доверять женщине, принадлежность которой невозможно идентифицировать, рискованно, но еще рискованней оставаться здесь и ждать, пока коменданты обыщут багажный вагон.
Я кивнул.
Твои предложения?
Улыбка девушки стала шире, ровные зубки сверкнули в бледном свете дрожжевых ламп.
Лезьте сюда, скомандовала она. Только тихо.
А там что?
Люк на крыше, пояснила она.