Вариант более рабочий, чем нападать на комендантов. Первым покарабкался Миха. Несмотря на его внушительную массу, вышло у него это проворно, как у многопудовой гориллы: методично, выверено и бесшумно.
Ты где так лазать научился? спросил я.
А ты попробуй ветряки Никифора почини, ответил сверху Миха негромко, с трудом разворачиваясь на узкой верхушке стеллажа.
Подсаживая Катю, я так же тихо продолжил:
Часто ломались?
Так ржавые же, разводя руками, ответил детина.
Лезть по стеллажу у Кати получалось менее проворно, чем у Михи, пришлось толкать ее под колени и упругие бедра. Возмущаться она даже не пыталась, только зыркнула из-под соболиных бровей неоднозначно: то ли смутилась, то ли порадовалась. Когда она влезла наверх, Ада оглядела ее снисходительно сверху вниз и наклонилась ко мне, любезно протягивая руку.
От помощи я отказался и с легкостью вскарабкался наверх. На вершине стеллажа тесно, мы все оказались нос к носу. Ада выпрямила спину и, хмыкнув, поинтересовалась:
Гордый?
Самостоятельный, поправил я и повертел головой, потому как коменданты внизу уже подкатили ступеньки и лезут в вагон. Где люк?
Блондинка указала на потолок. Он выложен одинаковыми серыми квадратами из металла, ровными, стык в стык.
Я заметил нарочно миролюбиво:
А ты шутница, как я посмотрю.
Еще какая, отозвалась Ада и, бесшумно пройдя по краю стеллажа, встала на цыпочки и надавила на одну из пластин.
Та негромко щелкнула и поддалась, после чего, блондинка сдвинула ее на выдвинувшихся салазках в бок. Открылся узкий проход, который легко пропустит стройную Катю. Михе же придется потрудиться.
Выше второй люк, сообщила Ада. Но я до него не достану, если только подсадите.
Она мне ослепительно заулыбалась. Катя сбоку и держится за мой локоть. Вижу ее только краем глаза, но пахнет от нее мятой сильнее, чем обычно, значит напряжена или взволнована. А может и то, и другое. Тем не менее, подсадил бы я Аду незамедлительно, но Миха опередил: он шагнул вперед и одним махом поднял блондинку столбиком.
Давай, приказал он, открывай свой люк.
Натянув благодарную улыбку, девушка уперлась одной ладонью ему в макушку, а второй пошарила вверху. К этому моменту комендант с морщинистым лицом и седыми волосами уже поднялся в вагон и двигает дрожжевым фонарем перед собой.
Пока я с тревогой косился на него и подтягивал испуганную Катю к себе, тот бросил коллегам через плечо:
С этим праздником аэростатов все с ума посходили! Тут ни зги не видать! Нужен фонарь побольше.
Второй, моложавый и свежий, как весенняя картошка, ему посоветовал со ступенек, по которым поднимался:
Включи освещение в вагоне.
Не могу, ответил пожилой, проводник сказал, освещение только в пассажирских вагонах.
Не может быть. Брешет.
Брешет или нет, а света нет, заключил пожилой комендант. Хочешь разбираться с ним, иди и разбирайся.
Моложавый развернулся и стал спускаться обратно со словами:
И пойду. Что за брехня? Света у него нет. На крыше поезда для чего солнечные панели? Артефакт-аккумулятор ему зачем?
Пожилой предположил терпеливо:
Для езды ночью. Поезд поди разряжается быстрее дрезины, если без арт-аккума.
Ничего не знаю, не угомонялся моложавый, спрыгивая на бетонный перрон. Свет должен быть.
После чего широкими шагами направился вдоль вагона, пока не скрылся. Тот, что остался внутри, покривился морщинистым ртом и продолжил шарить дрожжевым фонарем перед носом, по шагу продвигаясь вперед.
Делать больше нечего, за проводниками бегать, пробормотал он. У них и зад в тепле, и заработки. Мне бы на диван, под плед виды созерцать, а я по багажным вагонам шастаю
Пока я наблюдал за проводниками Ада справилась со вторым люком. Она тихо меня окликнула:
Эй, красавчик, долго будешь коз считать?
Когда оглянулся, Миха уже выталкивал пышнозадую Аду в верх, не упуская шанса пощупать ее за бедра. По виду блондинка вроде не против, но, едва выбралась на крышу и заглянула сверху в люк, ее улыбка стала хищной, и она произнесла с нарочитой ласковостью:
Миха, сладкий, еще раз так сделаешь, я тебе пальцы переломаю. Понятно?
Лицо детины вытянулось, будто он не при чем и понятия не имеет, о чем речь. Разведя руками, он выдохнул:
А что я? Я вообще ничего.
За зад меня тоже не ты лапал? с той же нарочной любезностью поинтересовалась Ада.
Так я не лапал, с жаром заявил Миха. Я оказывал незаменимую услугу. Коэффициент полезного действия вырабатывал.
Ты со своим коэффициентом сходи в квартал шпилек, предложила Ада. А то он у тебя из штанов выпирает.
Ничего не выпирает, отозвался Миха, на всякий случай мельком опустив взгляд себе на передний шев штанов. Я ж ради общего дела стараюсь. Тяжести поднимаю.
Глаза блондинки покруглели, как два блюдца, она выдохнула:
То есть, я толстая?
Даже Катя, несмотря на очевидную неприязнь между девушками, в этот момент сокрушительно покачала головой, а я толкнул Миху под бок и сказал:
Не время. Полезли.
Следующим под сердитыми взглядами Ады вылез Миха, потом вдвоем под ворчание блондинки в его адрес мы вытолкали Катю, следом выбрался я.
Нос очумел от запахов горячей смазки, раскаленного металла, озона, чемоданов и десятков людей разной конституции. Помотав головой, я потер лицо и помассировал крылья носа. После чего огляделся. Сверху вокзал просматривается во все стороны. Позади поезда несколько рельсовых полотен уходят в песчано-каменистую даль, с другой стороны локомотив теряется в широких квадратных воротах. Пока раннее утро, темно, и есть шанс пробраться в город по крышам вагонов незамеченными.