Он очнулся на рассвете.
Просто открыл глаза. И посмотрел на меня. Я жив, прохрипел он, и в его голосе было столько удивления, будто он ожидал увидеть что-то совершенно другое.
Ещё бы! фыркнула я, отчаянно пытаясь сдержать слёзы радости. Я вам не разрешала умирать! У нас договор, партнёр! Неустойку за преждевременное расторжение будете выплачивать триста лет!
Он попытался улыбнуться. А потом он приподнял руку, посмотрел на неё, прислушался к себе. Моя сила сказал он растерянно. Она другая. Она тише.
Она теперь наша общая, тихо ответила я. Я связала нас. Чтобы спасти. Простите.
Он долго смотрел на меня. А потом сказал то, от чего у меня снова всё перевернулось внутри. Тебе не за что просить прощения, Элара. Никогда.
В этот момент к нам подполз Игнис. Он с любопытством обнюхал руку Кейдена, а потом лизнул его в палец своим маленьким, раздвоенным язычком.
Кейден замер. Он смотрел на крошечного дракона так, будто видел величайшее чудо света. Он медленно, очень осторожно, протянул палец и дотронулся до головы Игниса.
И в этот момент между ними проскочила золотая искра. Искра узнавания.
Сердце Горы прошептал Кейден. Оно не просто выжило. Оно родилось.
Он посмотрел на меня, потом на дракончика, потом снова на меня. И в его золотых глазах была такая бездна нежности, такая вселенная чувств, что я поняла всё было не зря.
Обратная дорога в дом была похожа на триумфальное шествие маленькой, но очень потрёпанной армии. Кейден всё ещё был слаб, и мы с Буркотуном поддерживали его с двух сторон. Элина несла на руках
спящего Игниса, который доверчиво уткнулся ей в шею.
Дома нас ждало первое чудо нового мира. Зорька стояла на ногах. Она была всё ещё худой, но серая хворь отступила. Она встретила нас радостным мычанием. Ритуал сработал. Наша земля исцелялась.
Мы уложили Кейдена у очага, на наше ложе из мехов. Он тут же уснул, но на этот раз это был не обморок, а здоровый, исцеляющий сон.
А я я столкнулась с новой проблемой. Материнской.
Чем кормить новорождённого дракона?
После недолгого совещания с Буркотуном, который заявил, что «Изначальные питаются чистой магией и молоком горных коз», мы решили попробовать молоко Зорьки. Я налила в мисочку немного тёплого молока. Игнис подошёл, понюхал, фыркнул, но потом осторожно начал лакать. И ему понравилось! Он вылакал всю миску и, сытый и довольный, свернулся клубком у меня на коленях, замурлыкав, как маленький трактор.
Вечер опустился на нашу ферму. Тихий, мирный вечер. Я сидела у огня. На моих коленях спал маленький дракончик. У моих ног дремала Элина, положив голову мне на колени. Рядом, на мехах, ровно и глубоко дышал большой дракон. Мой дракон.
Я посмотрела на эту картину. Моя странная, невозможная, сумасшедшая семья. И почувствовала, как моё сердце наполняется таким огромным, таким всепоглощающим счастьем, что, казалось, оно сейчас взорвётся.
Кейден во сне пошевелился и нашёл мою руку. Его пальцы переплелись с моими. Крепко, надёжно.
«Очаг, вспомнила я его слова. Я никогда не думал, что у моего дома будет очаг».
Я смотрела на огонь, на своих спящих драконов, на свою сестру. «Очаг, значит, с нежной усмешкой подумала я. А я-то думала, это дурдом на выезде. Хотя, может, это одно и то же. Но это мой дурдом. И мой дракон. И мой маленький дракончик. И я, кажется, абсолютно, безоговорочно, по-идиотски счастлива».
Глава 49
Прошёл год.Год, который пролетел как один миг и вместил в себя целую вечность. Наша ферма из проклятого места превратилась в самый настоящий райский уголок. Земля, напоенная силой Сердца Горы, плодоносила с невероятной щедростью. Наши капусты-кусаки стали ручными и мурлыкали, как котята. Картошка-бродяга сама выпрыгивала из земли, стоило лишь рассказать ей свежий анекдот. Зорька окончательно поправилась и давала самое вкусное, чуть сладковатое молоко. А Ряба Ряба стала матерью-героиней целого куриного полка.
Элина расцвела. Она больше не была пугливой тенью, а стала юной, уверенной в себе ведьмочкой, которая целыми днями пропадала в лесу, разговаривая с деревьями и ручьями.
Игнис о, Игнис был нашим личным, чешуйчатым стихийным бедствием. Он вырос до размеров крупной овчарки, научился летать (пока ещё не очень уверенно, врезаясь в деревья) и обожал гоняться за бабочками, случайно подпаливая им крылья маленькими пыхтящими огоньками. Он был несносным, любопытным, озорным и самым любимым «ребёнком» на свете.
А Кейден Мой дракон. Он изменился. Потеряв часть своего божественного могущества и бессмертия, он, кажется, обрёл нечто большее. Он научился смеяться. Не холодной усмешкой, а по-настоящему, от души. Он научился радоваться простым вещам: вкусному ужину, тёплому огню, тихому вечеру рядом со мной. Он всё ещё был могущественным и временами невыносимо властным, но теперь в его глазах всегда светилась нежность, адресованная только мне.
Всё было идеально. Кроме одного.
Раз в месяц к нам прилетал почтовый ворон с пергаментом, перевязанным чёрной лентой. Это были отчёты от управляющего его старого замка.
Что там на этот раз? спрашивала я, когда он с мрачным видом читал очередное послание.