Сэр, вы хотите сказать, что память вернулась к вашему другу? вскинулся Юсуф.
И память вернулась, и то, что между ног болтается! захохотал рыжий Бейли. С тех пор старина Майк трахает смазливых китаянок по сотне в месяц.
Что такое трахает?
Да, ты, смотрю, совсем плох, парень! согнал с лица улыбку рыжий Бейли.
В знак братства тех, кто нюхал порох в боях с коммунистами, я как-нибудь навещу тебя, Джон, пожимая руку Сарматова, сказал на прощание комиссар Корвилл и склонился к его уху: К тому же меня просили по возможности помогать тебе с проблемами...
Кто просил?
Наш общий друг Джордж Метлоу.
Вы знакомы с Джорджем? обрадовался Сарматов.
Еще со времен войны с Вьетконгом. Джордж был командиром нашей роты болотных коммандос и, уверяю тебя, хорошим парнем. Однако сегодня вам здорово повезло, что мы успели вовремя.
Но как вы узнали, что мы попали в лапы к кяфырам? удивился Юсуф.
Моя профессия, док, вовремя узнавать обо всем, усмехнулся Корвилл и повернулся к Сарматову. Кстати, Джон, по просьбе Джорджа я связался с профессором Осирой. Он готов познакомиться с тобой уже сегодня.
У доктора Юсуфа от удивления открылся рот.
Старый Осира практикует за городом, в синтоистском монастыре, подал голос сержант Бейли. Чтобы вы снова не вляпались в какое-нибудь дерьмо, парни, надеюсь, не будете против, если рыжий Бейли прямо сейчас подбросит вас туда.
О, сахиб! вознес руки к небу Юсуф.
Мистер Карпентер, Патрик Бейли, по прозвищу Бешеный коп Бейли, будет рад когда-нибудь увидеть тебя в полном здравии. А если у тебя возникнут проблемы, спроси обо мне или мистере Корвилле в любом китайском борделе или портовом притоне, и там всегда подскажут, где нас найти.
Что такое притон?
Это там, где тусуются наркоманы, карточные шулера, проститутки, гомики, убийцы, воры, садисты и прочая пакость, мистер Карпентер.
Я не помню, что это такое, но, наверное, что-то очень нехорошее...
Упаси тебя бог, парень, вляпаться в их компанию, как когда-то вляпался в это дерьмо друг комиссара Корвилла Майк, по прозвищу Крутой Крек!.. сжав веснушчатой лапой руку Сарматова, пробасил полицейский сержант.
По лицу седого старика-японца, сидящего на циновке, блуждала загадочная, доброжелательная улыбка. Временами он бросал на сидящих напротив Сарматова и доктора Юсуфа цепкие взгляды и тут же отводил раскосые глаза в сторону. Сарматов участия в разговоре не принимал. Он внимательно изучал
такономе нишу с икебаной, имеющуюся в каждом японском доме, и какомоно картину с традиционным японским пейзажем.
Выслушав от Юсуфа историю злоключений Сарматова, старик вздохнул и отвернулся к окну, за которым опадали с отцветающей сакуры нежно-розовые лепестки.
"Печальный, печальный мир! Даже когда расцветают вишни... Даже тогда..." с грустью процитировал он средневекового японского поэта и, выдержав долгую паузу, добавил: За долгие годы жизни старый бродячий самурай Осира сделал лишь один правильный вывод: нам не дано изменить наш мир, но мы можем ценой жертвенного служения долгу изменить себя, и тогда, возможно, в мире будет меньше горя и слез.
Истинно так, поспешил согласиться Юсуф.
Нет сомнений, уважаемый коллега, повернулся старик к нему, ваш друг обладает очень сильным характером и волей. Его лицо напоминает мне маску... Маску мицухире японского героя-воина. В его жизни, вероятно, были страдания и проблемы при исполнении долга, но я вижу, что они не ожесточили его душу. Смирение, с каким он переносит выпавшие на его долю испытания, вызывает у старого Осира восхищение, ведь смирение и покорность судьбе отличительная черта моих соплеменников, коллега. Я рад, что эти качества свойственны и другим народам.
Уважаемый сенсей, да продлит Аллах ваши дни, у моего друга есть надежда, что память когда-нибудь вернется к нему?
Старый Осира не может пока ответить положительно на этот вопрос. Сознание пациента все еще полностью разъято с его подсознательной основой.
Значит, ответ сенсея отрицательный?
Старый Осира не может дать и отрицательного ответа, бросив на Юсуфа короткий взгляд, скупо улыбнулся японец.
Не по-стариковски легко поднявшись с циновки, он кивком головы пригласил Юсуфа следовать за ним в ухоженный японский дворик.
Углубившись в созерцание такономе, Сарматов, не заметив их ухода, остался сидеть на циновке.
"Печальный, печальный мир! Даже когда расцветают вишни... Даже тогда..." созерцая деревце сакуры, повторил во дворике Осира-сан. Ваш друг лишен памяти и вследствие этого национальности, образования, тепла близких людей. Но главное: он лишен собственного "я". Он чистый лист бумаги, на котором теперь любой может написать иероглифы добра и, увы, иероглифы зла...
Мне нечего возразить, уважаемый сенсей, отозвался Юсуф. Я лишь осмеливаюсь просить уважаемого сенсея, чтобы он начертал хотя бы несколько иероглифов добра на белом листе жизни несчастного, чтобы в последующей его жизни было меньше иероглифов зла...
Вы угадываете извилистый путь моих мыслей! улыбнулся Осира. Но осознать свое "я" он должен сам. Я могу лишь направить его по верному пути и предостеречь от соблазнов и ошибок, да и то в том лишь случае, если больной полностью доверится мне...