Долохов по-хозяйски залезает в шкаф и извлекает оттуда свечи, керосиновую лампу и три жестяные кружки. Свечи мы расставляем по комнате, повозившись, я зажигаю лампу, и в помещении наконец становится светло.
Снег топить будешь? интересуюсь у Долохова, усевшегося на лавку и любовно полирующего кружки краем мантии.
Мерлин с тобой, Северус, мы же не пионеры.
Ухмыльнувшись, Долохов достаёт из-за ворота рубашки кожаный мешок на шнурке, распускает горловину и, покопавшись внутри, выставляет на стол две глиняные бутылки, переливающиеся чарами стазиса. Я вопросительно поднимаю бровь.
Да не смотри ты на меня, как на набор ингредиентов! Я от чистого сердца. В его руке материализуется ножик, и он ловко откупоривает бутылки. Комнату тут же наполняет богатый запах глинтвейна: корица, гвоздика, перец, апельсиновая цедра, мёд
Принимаю горячую кружку из рук Долохова и жду, пока оба моих товарища по команде сделают по глотку. Антонин понимающе хмыкает и подмигивает Кэрроу. Вы не правы, ребята. Если бы я был параноиком, вы бы уже лежали связанные в углу, пока я готовил бы инструменты для допроса.
М-м-м, восхитительно, томно протягивает Алекто, попивая глинтвейн и строя глазки Долохову.
Как, ещё раз, я здесь оказался? Нужно срочно брать инициативу в свои руки, а то, зная Долохова, мы завтра очнёмся где-нибудь в Сибири в костюмах местных шаманов в середине ритуала по призыву демона. Делаю свирепое лицо.
Поскольку все согрелись и удовлетворили свои первичные потребности, бросаю скептический взгляд на Алекто, предлагаю вернуться к актуальной повестке. Что. Мордред побери. Здесь. Происходит?!
Что здесь непонятного, Снейп? закатывает глаза Алекто. Тебе же сказали: магическая аномалия.
Аномалия здесь одна и носит фамилию Долохов, фыркаю в бессильной злобе. Нужно отсюда выбираться, пока совсем не стемнело. Где мы вообще находимся? Могу поспорить, достаточно отойти на несколько шагов от этой "аномалии", и можно спокойно аппарировать.
Какая разница, где мы? В окно посмотри, предлагает Долохов. Буря разыгралась, ты, конечно, суровый мужик, Северус, но пока не ледокол Красин.
Я встаю и выглядываю наружу сквозь просвет между досками. За окном действительно творится Рагнарёк. Через щели гудит ветер, за несколько футов от домика начинается непроглядная белая стена, ближайшее дерево сгибается почти пополам. М-да, обстановка не располагает к прогулкам.
Тем временем Долохов достаёт из зачарованного мешка короб, наполненный бутербродами.
Вот эти, Алекточка, с икоркой, вот эти с уткой и брусничным соусом. А эти, Северус, с лососем. Прошу к столу, угощайтесь!
Я сдаюсь. Этот змеиный выкормыш узнал у домовых эльфов мою любимую закуску. Если к этому моменту у меня оставались какие-то сомнения в спланированности происходящего, они окончательно рассеиваются. Я сажусь на лавку и перевожу красноречивый взгляд с бутербродов на Долохова.
Ну что ты за человек такой! вздыхает Антонин. У тебя выдался
шанс провести вечер в приятной компании, еда, питьё всё на уровне. Сейчас ещё в картишки сыграем, он улыбается Алекто. Нет, ты копаешь, как нюхлер. Так не терпится вернуться в общество школьников? Или Милорда давно не видел? Какой же ты кайфоломщик, Северус! Не хочешь по-хорошему, тогда слушай сюда: я как руководитель команды приказываю оставаться на месте. Мы не уйдём из этого леса, пока не добудем ёлку.
Перевожу неявную угрозу: не мешай, а то отправлю за ёлкой прямо сейчас. Кто кого отправит вопрос открытый, но без магии вероятность напороться на дружеский нож опасно велика. Если Долохов утверждает, что у него всё под контролем, пусть так и остаётся. Жаль только, книжки никакой с собой нет, чтобы скоротать время.
Ухмыляюсь, протягиваю руку и беру бутерброд с лососем.
Где там твои карты, Антонин? Только учтите, я не проигрываю.
А на что мы будем играть? оживляется Кэрроу. У меня с собой денег нет Может быть, на шишки?
Под наше с Долоховым охреневание Алекто выворачивает карманы и выкладывает на стол кучу разнокалиберных шишек, подобранных по дороге: с лиственницы, ели, пихты.
А что такого? с вызовом говорит она. Я каждый год плету рождественские венки. Когда шишки трансфигурируешь в золото и серебро, получается очень красиво!
Играем несколько партий в волшебного дурака, я лениво потягиваю глинтвейн и пересчитываю свои шишки. Долохов доволен, как рождественский олень. Кэрроу веселеет от вина и хихикает глупее обычного, она могла бы ходить случайными картами с тем же результатом. Не исключаю, что так она и делает.
Когда глинтвейн заканчивается, мы ещё некоторое время расслабленно сидим, слушая треск камина и гул метели за окном. Наконец Долохов потягивается, встаёт с лавки и объявляет, что пора устраивать ночлег.
Громко сказано. Кэрроу достаётся кровать во второй комнате, уж не знаю, в каком там состоянии матрац. В бездонной суме Долохова находятся три шерстяных пледа, что, конечно, совсем, ни капли не подозрительно. Стоически воздерживаюсь от того, чтобы потребовать у него подушку, двигаю свою лавку вплотную к стене, надеясь опереться на неё спиной и избежать падения во сне на пол. Задуваю свечи, заворачиваюсь в плед и нехотя желаю Антонину спокойной ночи.