6 июня 1941 года был выпущен приказ Гитлера «О комиссарах» («Инструкция по обхождению с политическими комиссарами»), предписывавший всем войскам при взятии в плен красноармейца и идентификации его как политкомиссара или политрука ликвидировать его сразу, на месте!
К чему, собственно, и приступили со рвением уже 22 июня, и первыми именно военнослужащие, в том числе и из «Ваффен СС», а не профи из СД. Принять соответствующее решение, оно же приговор, мог только офицер: но какой офицер, оболваненный валом старой и новой пропаганды о евреях, большевиках и жидокомиссарах, смог бы отличить комиссара или политрука от еврея, а еврея-политрука от не политрука?
Так что в вермахте повелась селекция любых евреев в массе военнопленных с их последующей безоговорочной ликвидацией. Именно соединения «Ваффен СС» в лидерах по
исполнению «Приказа о комиссарах». И именно этот приказ раскрутил колесики Холокоста как немецкой государственной программы систематического уничтожения евреев как расы.
Отчего 22 июня смело можно считать открытием сезона государственной охоты на евреев, т. е. датой начала Холокоста. После чего вскоре, еще летом, убийство не просто еврейских мужчин призывного возраста, но и женщин, а потом и детей приобрело системность и систематичность.
Неспешно, постепенно, но это происходит. Сетью памятных знаков, монументов, музеев, исследовательских и учебных центров охвачен весь мир, а не одна только Европа со всей своей холокостной аутентичностью. Ей следует и вторит широкая палитра памятования от безличных брам Аушвица, пропустивших через себя миллионы душ, до крошечных «Stolpersteine», или «камней преткновения», латунных квадратиков, вжатых в тротуарную брусчатку или в асфальт немецких городов, поименно напоминающих о тех конкретных людях, что жили вот в этих вот домах до того, как их депортировали в лагеря смерти или в транзитные лагеря на пути туда.
С огромным запозданием происходит это и в Восточной Европе, в частности на постсоветском пространстве, где, собственно, и начался Холокост как величайшее в мировой истории народоубийство и зло. Не как географическое, т.е. половинчатое и сугубо оптическое, а как биологическое, т. е. окончательное и системное, решение еврейского вопроса!
Однако есть на этом глобусе ненависти несколько мест с совершенно особым статусом. Это узлы высочайшего символического напряжения и значимости своего рода кульминационные точки и одновременно исторические архетипы Холокоста, говорящие не только о себе, но и о Катастрофе в целом, как бы за всех и от имени всех жертв.
Это, во-первых, Аушвиц (или, по-польски, Освенцим) место изобретения, апробации и постановки на поток самого технологичного конвейерно-химического способа массового убийства (1,1 миллиона трупов, из них миллион еврейские). На протяжении почти трех лет сюда, как в воронку, затягивало и засасывало евреев со всей Европы от Гюрса в Пиренеях до белорусского Минска и от норвежского Тронхейма до греческого Ираклиона.
Это, во-вторых, Варшава с ее восставшим 19 апреля 1943 года гетто и с беспрецедентным героизмом и упорством восставших. Может быть, это Амстердам с его Домом Анны Франк памятником семейному масштабу Холокоста и всем тем, кто попытался укрыться от жидомора, пересидеть его, попытался да не смог.
И это, наконец, киевский овраг Бабий Яр место рекордного единовременного убийства евреев, вероломно, под угрозой расстрела, собранных здесь якобы для переселения. Почти 34 тысяч трупов и всего за полтора дня 29 и 30 сентября 1941 года: и это, возможно, без учета детей!.. Полпроцента Холокоста! Да еще ручная, в отличие от конвейерного Аушвица, работа! Столько же примерно евреев пали жертвами целой хмельниччины и столько же примерно гугенотов было вырезано католиками хоть и за одну всего Варфоломеевскую ночь, но по городам и весям всей Франции!