Преступный Версальский мир разложил морально Европу, писал Ф. Нитти, и ей грозит одичание. Мудрый итальянец оказался прав. А теперь и без его мудрости сознаем, что не-мир 1945 г. разложил весь Мир, весь Свет. Ф. Нитти с печалью спрашивал: не усвоила ли после-версальская Европа дикие пережитки средневековья? Мы же с негодованием можем сказать: после-ялтинский демократический Мир подобен Атилле, который свои походы характеризовал словами: «Земля дрожит, звезда падает» от хиросимской Эйнштейн-Рузвельт-Трумэновой атомной бомбы задрожала Земля и небо
сотряслось.
Ф. Нитти пишет: «Народы, привыкшие к своему порабощению, лишь только почувствовали власть в своих руках, поверили, что им разрешена любая жестокость в отношении вчерашних господ» (жестокость поляков к немцам, румын к венграм и т. д.). После-Рузвельтова демократия не устыдилась Ниттиевых упреков и на муки отдала немцев в руки чехов и поляков, а чехов и поляков и др. в руки коммунистов. Первая Всемирная война «помрачила умы и способствовала развитию духа насилия» (пишет Ф. Нитти о Демократии) и от этой психической болезни Демократия не излечилась до сего дня наоборот, болезнь ужасающе усилилась: в Южном Тироле старый вид насилия (итальянцев над австрийцами), в Японии новый, садистический вид насилия (американцы заставили микадо объявить, что он не божественного происхождения этим произведено чудовищное насилие над душой японского народа, над его 2600-летним верованием).
Чуть ли не каждая страница книги Ф. Нитти заставляет сравнивать Демократию Ниттиевого времени с нынешней и сравнение это приводит к заключению: после-версальская была изъязвлена пороками, а после-ялтинская состоит из пороков. Та, изъязвленная, с пренебрежением говорит о нашей России, а эта, сплошь порочная, с презрением говорит о «варварской России царей». Порок считает порочной нашу Святую Русь.
Ф. Нитти, нежно любивший Демократию и преданный ее идеалу, видел пороки окружавшей его Демократической среды и он порицал Россию не со дна этих пороков, но с высоты своего демократического идеализма. Сейчас нет на свете ни одного Нитти, идеалиста Демократии (или, по крайней мере, их не видно, о них не слышно), а порицающих нашу Россию много. Эти порицают не с вершины идеализма, как Ф. Нитти, а из пропасти преступлений против свободы и справедливости, в которую вверглась нынешняя Демократия. Не им судить нашу Россию и не им осуждать ее, потому что они сами под судом Божьей Правды. И они не оправдаются, а Россия будет оправдана. (Подчер. изд.).
Демократия и СССР
Демократия и сейчас, как
Ф. Нитти 44 года тому назад, считает Колчака, Юденича, Деникина, Врангеля авантюристами и их борьбу против комвласти называет попыткой реставрировать старый режим. Ф. Нитти видит, что «большевицкое правительство находится в резком противоречии с общепринятой моралью», и думает, что поэтому такое правительство не следует признавать, но, с другой стороны, он полагает: «Одной из величайших ошибок Антанты по отношению России (РСФСР Е. М.) было то, что Антанта обращалась с нею, не как с павшей дружеской страной (Страна Ленина дружеская страна! Е. М.), а как с побежденным врагом». Нитти великодушен в отношении этой «России»: «Новый строй, вышедший из революции, может и не признавать долгов старого порядка и анулировать их». Нынешние Нитти еще великодушнее: на протяжении десятилетий Красный Кремль подписал 80 международных договоров и 79 из них нарушил, а демократические государства считают это в порядке вещей и продолжают заключать договоры с ним.
Ф. Нитти кажется, что «не трудно было всякому, сколь нибудь широкому и ясному уму понять положение дел в России» (РСФСР Е. М.) Он понимает, что «диктатура пролетариата, вернее, диктатура невежества и неспособности приведет лишь к катастрофе, и что за насилием неминуемо последует голод и смерть». Он видит, что «русский народ страдает от беспримерной нищеты и целые русские провинции вымирают от голода». Он видит, что «коммунистический режим принес в короткое время столько вреда и бедствий, сколько не дали все вместе взятые вековые системы угнетения». Но он с демократической бесчеловечностью ждет пользы от русской нищеты, голода, смерти: «Лишь вымирание миллионов людей в коммунистической России может убедить рабочие массы в Европе и Америке, что следует избегать русского примера». Назвал я такую бесчеловечность демократическою, потому что не один Нитти, но вся Демократия на протяжении десятилетий извлекает пропагандную пользу (антикоммунистическую) из советского эксперимента, но не находит нужным помочь освобождению нищенствующих, вымирающих под коммунизмом (как не помогли Колчаку, Юденичу, Деникину, Врангелю, так не помогли восставшим в 1953 г. берлинцам и в 1956 г. венграм, не перешагнули через 38-ю параллель в Корее и через 17-ю в Вьетнаме, не вняли мольбам Далай-ламы о спасении тибетцев, не поддержали высадки антикоммунистов в Свином заливе Кубы, прервали не довершив, экспедицию бельгийских парашютистов, спасавших в Конго людей из лап коммунистов-каннибалов).
Страдания русского народа не могли укрыться от взгляда Ф. Нитти, но ему не удалось рассмотреть характера взаимоотношений между народом и властью: «каким то путем большевики ухитрились удержать свое влияние на массы русского народа» пишет итальянец, словно не понимая, что террористическое властвование не есть влияние. Для него террористический режим Ленина выглядит продолжением режима Петра Великого: «Те же методы, которыми со времени Петра Великого Московия была превращена в Империю, сохранили в наше время силу в русской (большевицкой Е. М.) администрации: они живы и по сей час в большевицкой системе». Если можно было бы это глупое сопоставление простить публицисту 1922 г. (как Ф. Нитти), потому что он еще не успел рассмотреть всю мерзость власти Ленина и Дзержинского, то публицистам наших дней (типа Липпман), знающих кровожадность Сталина с Ежовым и Берией, нельзя простить, когда они называют Сталина «красным царем» и вообще отождествляют способы, методы, тенденции, цели коммунизм с царизмом. Раз они это делают на протяжении десятилетий, то это не Липпманов «дальтонизм», не всевозможных Липпманов слепота, а слепота демократической прессы, слепота демократического сознания, слепота Демократии, органическая слепота.