Она резко осеклась.
Ну, продолжайте, произнес я, не оставив на своем лице эмоций.
Аномалию, повторила Ленели и сделала паузу, собираясь с мыслями. Сегодня журналисты почти и не вспомнили о вчерашнем молчании своего правительства. Я всё-таки ожидала сегодня примерно такого же информационного потока, как и вчера.
Однако, это вовсе не мешает планам, которых мы продолжаем придерживаться, отозвался я. Вы мне утренние газеты не принесли?
У меня их Маделиф перехватила, Ленели виновато взглянула на меня. И я вам еще кое-что принесла. Всецело мое упущение, Ваше Величество.
Она извлекла из сумки видеокассету, вставила в видеомагнитофон.
Запись вчерашнего репортажа моего «новостного» конкурента, который он сделал у французского посольства в Нюрнберге. К счастью, транслировали его только на одном канале, другие, вроде, не подхватили.
Сообщив это убитым голосом она запустила запись.
Уважаемые зрители, после сногшибающих утренних новостей о заговоре мы срочно отправились в ближайшее место, где могли бы получить ответ или хотя бы какой-то комментарий во французское посольство в Нюрнберге. Сперва нам отказали как-то комментировать произошедшее, но потом прибыла полиция и нам все-таки удалось проникнуть внутрь.
Голос репортера прервался, зачастили дерганные кадры, словно его оператор бежал вслед за ним, и, боясь упустить возможность, торопливо снимая всё, что попадалось на пути. В кадре мелькнули полицейские, разговаривающие с посольской охраной, растерянные физиономии служащих посольства, потом оператор, с перекошенной камерой застыл около рыдающего повара с сервированной обедом тележкой. Мы все трое невольно наклонили головы вбок, чтобы выровнять кадр.
Посол! Господин Мартен! Он пропал! рыдал повар. Я как обычно привез его излюбленный деликатес. А его его там не было!
Успокойтесь, может господин посол просто вышел, забыв предупредить секретаря? где-то за кадром послышался голос репортера.
Это невозможно! Выход из кабинета только один! И выход с территории посольства только через пост охраны. А я я больше никогда его не увижу! Мое сердце
Повар схватился за сердце.
О, Боже! не сдержалась Ленели. Они что?..
Мы втроем переглянулись и на наших лицах отразилось отвращение.
Чертовы французы! басом ругнулся Финбарр.
Пока ничего не понявший репортер пытался утешить повара, объектив камеры нырнул прямиком на сервировочный столик, показав крупным планом тарелку с лягушачьими лапками.
Тут я, уже не сумев сдержаться, расхохотался во весь голос.
Последний раз ты так веселился, когда Адельман по-глупому сравнил себя с феей, услышали мы голос Маделиф. А сейчас что происходит?
Боюсь, что тому виной только мое специфическое чувство юмора, отозвался я, обернувшись. О, отлично, вижу вы принесли газеты, которые отобрали у госпожи Фогель.
Маделиф удивленно глянула на Ленели, прошла внутрь.
Не отобрала, а взяла посмотреть, поправила волшебница.
Только Ленели несла их мне, а не вам, я больше не улыбался, глянул быстро на журналистку и сказал: Делайте то, о чем мы с вами договорились.
Да, Ваше Величество.
Ленели выключив видеомагнитофон, торопливо ушла, подталкивая к выходу чуть растерявшегося Финбарра.
Маделиф взглянула на меня чуть настороженно, пытаясь понять, сержусь я или нет. Я забрал у нее пачку газет, бросил на журнальный столик, потом, поймав ее руку, усадил волшебницу рядом на диван, притянул к себе, поцеловал. Маделиф мгновенно расслабилась.
Ты всю ночь тут был? спросила она.
Что-то ни черта не спалось, не хотел
вам с Маргарете мешать.
Волшебница посмотрела в сторону телевизора, где как и раньше показывали репортера, восторженно вещавшего про погодную аномалию в Париже и даже начавшего читать какие-то стихи про весну, наступившую среди зимы, и прочий несвязный бред.
Великая Луна, только и сказал я, увидев как он срывает тюльпаны с клумб и раздает словно обезумевший проходящим мимо девушкам, которые благодарно целовали его в обе щеки.
Тебе не кажется, что они там посходили с ума из-за погодной аномалии? заметила Маделиф. Хорошо, что я не понимаю, о чем он говорит, хотя и догадываюсь.
О да.
Твой план запугать французов провалился, Эгихард, у них сплошная эйфория от внезапной весны, мягко заметила Маделиф. Ты зря гоняешь с заданиями Ленели.
Делаю всё, что в моих силах, произнес я, притворно скромно потупив взгляд и словно досадуя, что всё идет не так, как я хочу.
Надо быть готовым ответить французскому правительству, когда парламент соберется и предъявит нам территориальные претензии.
Разумеется. Вы, кстати, как часто звоните Адельману?
Вчера и сегодня связывалась с ним, когда пропали все кобольды, Маделиф извлекла ключи из кармана и позвенела ими перед моим лицом. Ульрих оставил одни мне, другие тебе от своего кабинета. Но я теперь думаю, стоит ли после пропажи кобольдов их тебе отдавать.
Эй, вы же знаете, что меня дразнить весьма опасно, отозвался я с легкой насмешкой и забрал у нее ключи.
Кобольдов, пожалуйста, верни Ульриху.
Я их не забирал.
Маделиф посмотрела в сторону Ноткера.
Его Величество тут ни при чем, отозвался он. Я просто сказал им, что Хоэцоллерн самое безопасное место для кобольдов.