Меновая стоимость, предполагающая более или менее разви¬тое разделение труда, соответственно степени развития самого обмена, предполагает, что вместо того чтобы один индивид (общество) выполнял различные работы, затрачивал свое рабо¬чее время в различных формах рабочее время каждого ин¬дивида посвящено только необходимым особенным функциям. Если мы говорим о необходимом рабочем времени, то особенные, отдельные отрасли труда выступают в качестве необходимых отраслей. На основе меновой стоимости эта взаимная необходи¬мость опосредствована обменом и проявляется именно в том, что каждый особенный объективированный труд, каждое особенным образом специфицированное и материализованное рабочее время обменивается на продукт и символ всеобщего рабочего времени, просто объективированного рабочего времени, на деньги и таким образом может быть снова обменено на любой особенный труд. Сама эта необходимость изменчива, поскольку потреб¬ности производятся точно так же, как и продукты и различные трудовые навыки. В рамках этих потребностей и необходимых работ имеют место колебания в ту или другую сторону.
Чем более необходимыми становятся те потребности, которые сами возникли исторически, которые порождены самим произ¬водством, т. е. общественные потребности, сами вытекающие из общественного производства и обмена, тем сильнее развито действительное богатство. Богатство, если рассматривать его вещественно, заключается только в многообразии потребностей. Само ремесло вовсе не является необходимым рядом с само¬стоятельно обеспечивающим свое существование земледелием, использующим прядение, ткачество и т. д. в качестве домашних побочных занятий. Но если, например, само земледелие [V22] ведется на научной основе, если ему нужны машины, доставляе¬мые торговлей химические удобрения, семена из дальних стран и т. д., и если при этом что заложено уже в такого рода пред¬посылке сельская патриархальная обрабатывающая промышленность исчезла, то машиностроительный завод, внешняя торговля, ремесло и т. д. являются для земледелия потреб¬ностью. Земледелие может раздобыть для себя гуано, пожалуй, лишь путем вывоза шелковых тканей. Таким образом, шелко¬ткацкая фабрика является уже не производством предметов роскоши, а производством, необходимым для земледелия. Так как в рассматриваемом нами случае земледелие уже не находит внутри самого себя, в натуральном виде, условия своего соб¬ственного производства и эти условия в качестве самостоятель¬ной отрасли производства существуют вне земледелия (причем вместе с этим вне-его-существованием в круг условий произ¬водства земледелия
входят также все те запутанные взаимо¬связи, в которых существует это внешнее по отношению к земледелию производство), то это и является главной и суще¬ственной причиной того, что то, что прежде являлось роскошью, теперь стало необходимым и так называемая потребность в пред¬метах роскоши выступает как необходимость, например, для производства, первоначально возникшего как чисто натураль¬ное, обусловленное исключительно природой производство.
Это ускользание природной почвы из-под всякой отрасли хозяйственной деятельности и перенесение условий ее произ¬водства в находящуюся вне этой отрасли всеобщую связь, -а отсюда и превращение того, что выступало как излишнее, в нечто необходимое, в исторически созданную необходимость, есть тенденция капитала. Всеобщей основой всех отраслей производства становится сам всеобщий обмен, мировой рынок, а потому и совокупность деятельностей, общений, потребностей и т. д., из которых состоит обмен. Роскошь представляет собой противоположность по отношению к природной необходимости. Необходимые потребности являются потребностями такого ин¬дивида, который сам сведен к субъекту природы. Развитие производства снимает как эту природную необходимость, так и противостоящую ей роскошь, впрочем, в буржуазном обще¬стве это происходит лишь в антагонистической форме, поскольку само это развитие опять-таки лишь устанавливает здесь опре¬деленный общественный масштаб в качестве необходимого, про¬тивостоящего роскоши.
В каком месте следует рассмотреть эти вопросы о системе потребностей и о системе работ? Это выяснится в дальнейшем.
Вернемся теперь к нашей дороге. Если она вообще может быть построена, то это доказывает, что общество располагает рабочим временем (живым и объективированным трудом) для ее сооружения.
{Конечно, здесь подразумевается, что общество следует верному инстинкту. Оно могло бы съесть семена, оставить поля невозделанными и строить дороги. Тогда общество не выпол¬нило бы необходимого труда, ибо оно не воспроизвело бы себя, не сохранило бы себя посредством этого труда в качестве живой рабочей силы. Или живая рабочая сила может быть и прямо умерщвлена, как это было сделано, например, Петром 1, для того чтобы построить Петербург. Подобного рода вещи сюда не относятся.}
Но почему же, когда возникает производство, основанное на меновой стоимости и разделении труда, дорожное строительство не становится частным предприятием отдельных лиц? Ведь там, где оно осуществляется государством при посредстве налогов, оно не является частным предприятием отдельных лиц. Прежде всего: общество, объединенные индивиды могут располагать при¬бавочным временем на постройку дороги, но лишь будучи объединены. Объединение всегда является суммированием той части рабочей силы, которую каждый индивид наряду со своим особенным трудом может израсходовать на дорожное строи¬тельство, но это не только суммирование. Из того, что объеди¬нение сил отдельных индивидов умножает их производительную силу, вовсе не следует, что они все вместе обладали бы этой чис¬ленно возросшей рабочей силой, если бы они не работали сов¬местно, если бы, следовательно, сумма их рабочих сил не до¬полнялась тем избытком, который существует лишь благодаря их объединенному, комбинированному труду, существует лишь в самом этом труде. Этим объясняется насильственный сгон народа в Египте, Этрурии, Индии и т. д. на принудительные стройки и принудительные общественные работы. Капитал до¬стигает подобного объединения иным способом, присущим ему способом обмена со свободным трудом.