Представим себе, что вот сейчас здесь перед тобой вода. Можно заставить ее подняться выше лба, если взбить и взбрызгивать ее. Если действовать на нее сильным напором, то можно заставить ее оказаться на высоте горы.
Но разве такова сама природа, заложенная в воде?
Если говорить о ее силе, то она, действительно, такова. Но и природа человека подобна тому же, и его можно заставить быть недобрым.
11.3. Гао-цзы сказал:
Природными задатками я называю все то, что присуще всему живому.
Мэн-цзы ответил так:
Называть природными задатками все то, что присуще всему живому, все равно что называть белое белым, не так ли?
Гао-цзы ответил:
Верно! Мэн-цзы сказал:
Не получится ли тогда, что белизна белых перьев подобна белизне белого снега, а белизна белого снега подобна белизне белой яшмы?
Тот ответил:
Верно! Мэн-цзы сказал:
В таком случае природные задатки пса такие же, как у быка, а природные задатки быка такие же, как у человека, так что ли?
11.4. Гао-цзы сказал:
Чревоугодие и сластолюбие заложены в природных задатках людей. Нелицеприятность внутреннее, а не внешнее побуждение. Справедливость внешнее, а не внутреннее проявление природы человека. Мэн-цзы спросил:
Исходя из чего же ты называешь нелицеприятность внутренним, а справедливость внешним проявлением природных задатков людей?
Тот ответил:
Представь себе кого-нибудь если он старший, и я чту его как старшего, это не значит, что во мне имеется представление о старшинстве. То же самое, если он седой, и я считаю его седым, то исхожу из того, что седина его проявляется внешне. Вот почему я называю это внешним проявлением.
Мэн-цзы возразил:
Не надо отличать белизну белой лошади от седины человека, иначе нечем будет отличать эту белизну от седины седого человека.
Кому не распознать старшинства старой лошади, нечем будет отличить и старшинство старого человека, не так ли?
Кстати, что ты называешь проявлением справедливости: то, что представляет старшинство само по себе, или то, что чтут за старшинство?
Тот ответил так:
Если он мой младший брат, то я люблю его, а если он младший брат какого-нибудь циньца (жителя владения Цинь. В. К.), то не люблю. Это происходит потому, что проявляющим чувство приязни являюсь я сам. Вот почему я и называю это внутренним проявлением.
Я чту старшим какого-нибудь старшего из жителей владения Чу так же, как почитал бы старшим любого из наших старших. Это происходит потому, что вызывающим чувство
приязни является сам старший. Вот почему я и называю это внешним проявлением.
Тогда Мэн-цзы сказал так:
Если нечем отличить то чувство, когда лакомишься жареным мясом, приготовленным циньцем, от того же чувства, когда лакомишься жареным мясом, приготовленным у нас, то, значит, и в самих вещах есть нечто, почему они таковы.
Но тогда получается, что смакование вкуса жареного мяса тоже может оказаться внешним проявлением чувства, так что ли?
11.5. Мэн Цзи-цзы обратился к Гун-Ду-цзы с таким вопросом:
Отчего справедливость называют внутренним чувством? Тот ответил:
Мы называем справедливость внутренним чувством потому, что она побуждает нас к почтительности.
Тогда Мэн Цзи-цзы спросил:
К кому же ты проявишь почтительность: к земляку, который на год старше твоего брата, или к брату, который старше тебя?
Гун-Ду-цзы ответил:
Окажу почтительность к своему старшему брату. Тот спросил:
Если будешь угощать их вином, то кого раньше угостишь? Гун-Ду-цзы ответил:
Сперва угощу земляка. Мэн Цзи-цзы заключил:
Стало быть, справедливость исходит не из нутра, а в действительности находится вне (нас. В. К.), так как на этом брате пребывает почтительность, которую ты оказываешь ему, а на том земляке пребывает уважение к старшинству, которое ты проявляешь к нему.
Гун-Ду-цзы не смог ответить и сообщил об этом Мэн-цзы. Мэн-цзы сказал:
Спроси его, кого он почитает больше: младшего дядю по отцу или младшего брата, тогда он скажет: «Почитаю младшего дядю по отцу». Тогда ты спроси: «Если твой младший брат при поминальном обряде будет изображать покойного предка, тогда кому окажешь почтение?» Он скажет: «Окажу почтение младшему брату». Вот тогда ты спроси его: «Где же теперь окажется твое почтение к младшему дяде?» Он (смутится и. В. К.) скажет: «Это ведь по причине того, что младший брат займет такое место!» Ты тоже повтори: «Вот и я окажу почтение по причине занимаемого места. Мое неизменное почитание будет находиться на моем старшем брате, а оказываемое к случаю на том земляке».
Мэн Цзи-цзы, услыхав об этом, сказал:
Значит, почтительность исходит не из нутра, а в действительности находится вне нас, так как почтение я оказываю и дяде, когда его почитают, и младшему брату, когда его тоже почитают.
Гун-Ду-цзы ответил:
Горячий отвар пьют тогда, когда наступают зимние дни, а холодную воду, когда наступают летние. Если это так, то выходит, что побуждение пить и есть тоже находится вне (нас. В.К.)
11.6. Гун-Ду-цзы сказал:
Гао-цзы говорит, что у людей нет ни добрых, ни недобрых природных задатков. Некоторые говорят, что природные задатки можно сделать добрыми, а можно сделать их и недобрыми. Потому, когда возвышались такие добрые государи, как Вэнь-ван и У-ван, народ любил доброту, а когда возвышались такие жестокие правители, как Ю-ван и Ли-ван, народ любил жестокость. А еще одни утверждают, что бывают люди с добрыми природными задатками, а бывают с недобрыми, независимо от задатков правителя. Потому хотя и считают Яо достойным государем, тем не менее при нем все же появился такой негодяй, как Сян; хоть и считают Гу-Соу недостойным отцом, между тем у него был достойнейший сын Шунь; были и такие достойные мужи, как Вэйский правитель Ци и княжич Би Гань, которые считали злодея Чжоу-Синя старшим братом, причем признавали его государем.