К слову, о беспорядке
Разве я не говорил тебе повесить полотенце после того, как ты им воспользуешься?
Я так и сделал! Гарри просунул голову в дверь ванной.
Тогда почему, скажи на милость, оно валяется на полу?
Оу, Гарри вошёл, поднял своенравное полотенце и аккуратно повесил его на крючок. Наверное, свалилось после того, как я его повесил.
Вот что происходит, когда ты бросаешь полотенце вместо того, чтобы повесить как следует.
Я не бросал!
Иди спать, Северус вздохнул. И никаких сладостей после чистки зубов! Не думай, что я не видел, как ты стащил эти бисквиты!
На самом деле его слизеринская сторона аплодировала ловкой прыти, с какой мальчишка сунул печенье в карман, но как Мерлин помоги ему! родитель, он не мог притворяться, что ничего не видел.
Какие бисквиты? Гарри с невинной улыбкой убежал в свою спальню, как обычно, с разбега запрыгнув на кровать.
Северус не понимал, почему этот несносный ребёнок поднимает столько шума, где бы он ни находился. Вздохнув ещё раз, он взял свитер и джинсы Гарри и вошёл в детскую. Гарри уже свернулся калачиком под одеялом, а в ногах у него устроилась Геката.
Северус?
Да? Снейп повесил одежду мальчика на спинку стула.
Я совсем не устал.
Нет?
Ну-у, я, наверное, ещё много часов не засну.
Это прискорбно, учитывая, что тебе нечем заняться, кроме как лежать в постели и пялиться в потолок, протянул Северус.
Но ты же обещал рассказать мне историю, если я не слишком устану
Я обещал? Снейп сел в кресло рядом с кроватью мальчика. Что ж, полагаю, обещание следует сдержать.
Ура, история, история! Гарри восторженно подскочил, вызвав недовольный взгляд потревоженной Гекаты.
Успокойся.
Сколько же сахара слопал мальчишка во время своего приключения с выпечкой? Если было так, как подозревал Северус, Гарри действительно мог не спать «много часов». Вздохнув при этой мысли, он наклонился и натянул одеяло мальчику до подбородка.
И не скачи так, а то Геката может решить перекусить твоими пальцами.
Гарри хихикнул.
Ты расскажешь мне сейчас эту историю?
Терпение это добродетель, Гарри.
То
же самое сказал тебе дядя Альбус, когда ты ждал свои книги.
Ты хочешь услышать эту историю или нет? Северус поднял бровь.
Гарри энергично закивал, зажав рот, чтобы показать, что готов слушать, не перебивая.
Ну что ж, сказал Снейп. Ты же знаешь, всё началось
* * *
24 декабря 1981 года
Комната пропахла алкоголем. В этом не было ничего нового: маленькая кухня в своё время видела много открытых бутылок виски. В детстве Северус так привык к запаху, что заметил его отсутствие, только когда его впервые пригласили на чай к Лили, и он сидел в их чистой кухне, чувствуя себя неловко в своей дрянной, сильно поношенной одежде. Здесь пахло только домашней едой и свежим печеньем; все бутылки виски, которые попадали в дом Эвансов, хранились в баре в гостиной и доставались только по особым случаям.
Что ж, для Тобиаса Снейпа каждый день был особенным событием, которое можно было отпраздновать несколькими стаканчиками (и мордобоем, если он был в достаточно скверном настроении). Неудивительно, что запах сохранился, но даже тогда он никогда не был таким отвратительным, как сейчас.
И немудрено, подумал Снейп, глядя на лужу в углу. Отец слишком любил виски, чтобы разбить о стену целую бутылку.
Возможно, именно воспоминания об отце заставили его думать, что виски поможет. Эйлин с сыном всегда вздыхали с тайным облегчением, когда Тобиас отключался на диване в гостиной: в некотором смысле напиток был их другом и помощником.
Но сейчас это ему не помогло. Опустошив полстакана отвратительного на вкус пойла, Северус сдался перед истиной: сколько бы он ни пил, мучительная, отравляющая боль, терзавшая его с последнего дня октября, никуда не уходила. Она была слишком сильной, слишком живой. И, похоже, Северус ей понравился, так как она не оставляла его ни на минуту, ни на одну проклятую секунду. Боль так любила его, что будила по ночам, шепча в темноте, как дразнящая любовница: помнишь её лицо? Бледное, с капелькой крови в уголке рта, где она, должно быть, прикусила губу, когда это случилось. Помнишь? Помнишь, как ты поднимался по лестнице, перешагнув через неподвижное тело Поттера, уже понимая, что ты обнаружишь, и всё же никак не подготовившись к этому? Помнишь, каково было видеть её лежащей на полу? Помнишь?
Он помнил. Кажется, он только и делал, что вспоминал эти дни. Вспоминал её улыбку, её волосы, её глаза. О да, старик был прав: он никогда не забудет цвет глаз Лили Эванс, никогда. Но в его сознании они навсегда застыли безжизненным зелёным взглядом, тусклым и невидящим. Он лишил их жизни. Голос, шепчущий в темноте, любил упоминать об этом конкретном факте, лаская ухо, повторяя снова и снова: помнишь, как подслушивал у той двери в пабе? Помнишь, как он был доволен тобой, как ты гордился? Какое знаменательное событие твоя первая успешная миссия после приёма в Тёмный Круг. Помнишь? Помнишь?
Это было смешно: как виски могло позаботиться об этом, забрать эту боль? И всё же он пытался, как и многие отчаявшиеся мужчины и женщины до него. Дамблдор предупреждал, чтобы он не утешался такими средствами: