«Это какой-то кошмар Я больше не хочу жить в этой лжи»
Поднявшись с кровати, она приняла душ и снова оделась так, чтобы выглядеть красиво и сексуально. Затем прошла на кухню и устроилась на самом краешке стула, напротив уже завтракающего Рона. Тот выглядел угрюмым и расстроенным, и Гермиону, как никогда прежде, начало нервировать висящее в воздухе ледяное молчание. Досадное чувство вины вдруг охватило ее с новой силой.
Рон продолжал молчать, и она тоже не произнесла ни слова, потому что не знала с чего начать разговор, да и стоит ли его начинать. Но когда поднялась и уже повернулась, чтобы покинуть квартиру, Рон вдруг громко, и даже с каким-то надрывом, спросил:
Гермиона, у тебя роман со Снипуортом, да?
Ошарашенная, она обернулась и молча уставилась на него сверху вниз. С одной стороны Гермиона радовалась тому, что он бездарно и глупо ошибся на предмет главного мужского персонажа, но с другой едва не заледенела от ужаса, понимая, насколько близко Рон подобрался к самой сути проблемы. Тем не менее, пришлось собраться с духом и отреагировать так, как и должна была это сделать ни в чем не виноватая и удивленная подобными претензиями, женщина. Она громко и чуть истерично рассмеялась.
Вопрос в глазах Рона сменился презрением, но он почти сразу опустил голову, уставившись в миску с кукурузными хлопьями.
Немного придя в себя и успокоившись, Гермиона произнесла, стараясь сделать это, как можно правдивей:
Конечно же, нет Господи, нет! Как я могла бы?.. Я и Ормус?
Рон поднял на нее глаза. В его взгляде плескалась обида, смешанная с недоумением. А рука с ложкой замерла и повисла в воздухе.
Рон осторожно начала Гермиона.
Тот с силой бросил ложку в миску с хлопьями и, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.
Знаешь, Гермиона, в последнее время мне кажется, что я живу с какой-то другой женщиной. С незнакомой мне женщиной. Мы перестали общаться. Совсем. И даже когда ты рядом, возникает ощущение, что на самом деле ты не здесь, а где-то далеко. И я не могу понять, что или кто настолько заполняет твои мысли, что для меня места там не остается. Для работы остается, для твоих магловских друзей тоже. А для меня нет. Ты и теперь ждешь момента, когда сможешь развернуться и уйти. Что же, иди! Иди! Увидимся как-нибудь потом дорогая.
Он снова уставился на так и не съеденный завтрак. Охваченная чувством вины, на какое-то время Гермиона застыла, не зная, что ответить. Рон тоже молчал, не оборачиваясь на нее, будто не желая больше встречаться взглядом.
Еще немного постояв, она чуть слышно пробормотала «Пока» и вышла из кухни.
Оказавшись на улице, Гермиона поняла, что задыхается от ненависти к самой себе. И это казалось почти отрадным.
«Да, я рада, что все-таки могу ненавидеть сама себя. Ненавидеть ту лживую дрянь, в которую превратилась за последние несколько недель Бедный Рон! Он он же ни в чем не виноват!»
Однако чем дальше она отходила от квартиры, тем свободней и радостней становилось на душе. Боль уменьшалась, уступая место уверенности, что разрыв с Роном принесет облегчение обоим.
«Каждый из нас пойдет своей дорогой, постепенно тяжесть и боль исчезнут, и, может быть, мы в итоге найдем свое счастье. Вот только с другими людьми».
Оказавшись на работе, она с огромным облегчением окунулась в повседневную рутину, надеясь, что это хоть как-то поможет отвлечься от неприятных мыслей и дожить до вечера.
«Хм Сегодня Люциус сюда не придет, а это значит, что я буду избавлена от шепотков и косых взглядов. Хотя зная, что чуть позже все равно увижусь с ним, я могла бы пережить и эту напасть».
* * *
Рабочий день пролетел на удивление быстро. Не желая возвращаться в их с Роном квартиру, но и не желая отправляться в мэнор слишком рано, Гермиона решила немного задержаться и еще какое-то время продолжала изучать документы, иногда кое-что помечая в них.
Не обращая внимания на раздраженно поглядывающих на нее министерских домовиков, она упорно занималась делами и старалась не вспоминать о предстоящей встрече с Люциусом. Понятно, что это оказалось невозможно, и Гермиона постоянно ловила себя на мысли, что только о Малфое
и думается. Сейчас, когда до очередного свидания осталось совсем немного, она снова и снова прокручивала в памяти то, что произошло в этом кабинете после беседы с министром и Ормусом.
Вчера с ними случилось нечто новое и странное: она перестала контролировать ситуацию, целиком и полностью отдавшись во власть Люциуса. Гермиона понимала, что этот момент очень важен для них: он стал неким поворотом в отношениях. Какой-то новой точкой отсчета, с которой власть и поочередное доминирование друг над другом заиграли совсем другими оттенками. И придали их влечению новый, более глубокий смысл. А более всего покоряло то, что Люциус перестал сдерживаться и вел себя так искренне, не скрывая ни ярости, ни ревности, ни высокомерия, что это должно было напугать ее. Но не напугало. А лишь возбудило еще сильней.
«Неужели он и впрямь способен убить Рона? Нет. Нет, я не верю! И не хочу даже думать о подобном варианте. Скорей всего, Люциус сказал это образно, не имея в виду никаких физических расправ. Но почему тогда я все же опасаюсь за Рональда? Опасаюсь, но при этом и чертовски горжусь, что могу вызвать у Люциуса такой бурный, почти первобытный всплеск эмоций»