Это были замечательные выходные.
Да, замечательные.
Возвращайся домой скорее. Мне не по себе, когда тебя нет рядом.
Конечно, любовь моя. Как только смогу
Они снова поцеловались, а потом Гермиона вырвалась и, подбежав к камину, исчезла в зеленом пламени. Ощущения от появления в оживленном министерском атриуме почему-то сегодня вызвали у нее желание развернуться и отправиться назад к Люциусу, в Малфой-мэнор. Усилием воли Гермиона заставила себя сосредоточиться, помня об уже назначенных встречах. Поэтому, тряхнув головой, она свернула к лифтам и, не заходя к себе в кабинет, направилась в сторону приемной министра магии.
Увидев, что сегодняшнее совещание (посвященное развитию дальнейших отношений между маглами и волшебниками) проводится в расширенном составе, и на нем присутствуют не только работники министерства, но и различные британские маги, имеющие вес в сообществе, Гермиона напряглась. Она подспудно ожидала, что кто-нибудь обязательно не сдержится и, так или иначе, но упомянет об их с Люциусом романе. Поэтому на свое место прошла спокойно, целенаправленно стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды и раздающиеся то здесь, то там шепотки.
Постепенно она расслабилась, увлекшись обсуждением темы, и даже начала принимать в нем участие, вступая в возникающие дискуссии. Дискуссировала Гермиона, как обычно, конструктивно и красноречиво, со знанием дела подмечая спорные моменты, ускользающие от внимания чистокровных волшебников. Было заметно, что многое из сказанного ею вызывает у участников совещания неподдельный интерес, и на мисс Грейнджер с нескрываемым уважением поглядывают даже те малознакомые маги, кто не сталкивался с ней по работе.
Однако к концу встречи к Гермионе с неожиданным вопросом повернулся Шеклболт:
Я должен спросить: как проходит реабилитация Люциуса Малфоя? Особенно теперь, когда обстоятельства ее проведения несколько изменились. И по-прежнему ли ты чувствуешь себя в силах заниматься этим проектом?
На пару мгновений ошеломленная Гермиона потеряла дар речи, но затем нарочито безучастно повернулась к министру. И, поскольку вопрос ей был задан предельно сухим и официальным тоном, ответить постаралась точно так же:
Все хорошо. То есть Я имею в виду, что программа реабилитации мистера Малфоя идет полным ходом и вполне успешно. По моему мнению, он уже далеко не тот человек, каким его привыкло видеть и знать магическое сообщество. Поэтому, если у вас нет возражений, господин министр, я бы хотела продолжить эту работу.
Тот неловко и несколько примиряюще улыбнулся.
Сожалею, что был слегка резок, Гермиона, но к мониторингу бывших Пожирателей Смерти, особенно столь сильных магически, как Люциус Малфой, не стоит относиться легкомысленно. Как считаешь: ты еще в состоянии выполнить эту задачу?
Осознав, что их отношения с Люциусом волнуют министра магии и министерских коллег гораздо больше, чем они пытаются это показать, Гермиона внутренне ощетинилась, хотя и понимала, что Кингсли просто делает свое дело, и делает его правильно.
Лично я не думаю, что мистер Малфой нуждается в дальнейших занятиях. За последнее время он достаточно сблизился с миром маглов, причем охотно, не демонстрируя ни малейшего недовольства этим фактом, ни каких-либо признаков своей бывшей непримиримости с их существованием, понимая, что несколько преувеличивает терпимость Люциуса, возводя ее в степень энтузиазма, она опустила голову и слегка покраснела.
Не сомневаюсь ни минуты, что при желании господин Малфой способен легко продемонстрировать вам все, что сочтет необходимым, мисс Грейнджер. Его способность манипулировать людьми и ситуациями известна насколько, что уже стала притчей во языцех. Но так же и не сомневаюсь, что прекратить наблюдение за ним и работу над его реабилитационной программой было бы огромной глупостью. Да, мне известно, что на прошлой неделе он восстановился в попечительском совете госпиталя «Святого Мунго», и я даже рад этому, но что получится в итоге нужно еще посмотреть.
Глядя ему в глаза, Гермиона не сдержалась:
Я уверена в том, что говорю, господин министр. И в том, что дальнейшие жизнь и поведение мистера Малфоя не вызовут никаких нареканий со стороны магического сообщества.
Холодность, возникшая вдруг между ней и самым важным человеком волшебного мира, человека, которого она всегда считала своим хорошим другом, была настолько ощутима, что, казалось, даже повисла в воздухе. Шеклболт наклонился ближе и понизил голос:
Гермиона, прошу тебя, не теряй объективности. И помни: Люциус Малфой является могущественным волшебником, способным на многое, чего тебе и не снилось, и не забывай, что много лет он был темным волшебником. Поэтому, не стоит удивляться, что, в отличие от тебя, никто из нас не смотрит на него сквозь розовые очки. Безусловно, я доволен результатом, которого тебе удалось добиться за последнее время, но должен сообщить, что его по-прежнему будут контролировать. И очень тщательно.
От этих слов внутри у Гермионы все похолодело, и она с трудом сглотнула. Сейчас Кингсли был несправедлив и предвзят: она пошла на отношения с Люциусом именно потому, что увидела в нем изменения, увидела то, что помогло чувствовать себя с ним рядом легко и естественно. Но и понимала, что ее отношение к Малфою это ее отношение. А со стороны Министерства магии было бы глупо поверить в изменение опасного и очень сильного волшебника лишь со слов его любовницы, даже если та и сотрудник вышеозначенного министерства. И все-таки зная, каково ему терпеть этот постоянный контроль, она не могла не содрогнуться от негодования и обиды за любимого мужчину.