Тогда до вторника
Не факт. Я еще не сказал «да».
Не сказал, но
Все, Грейнджер. Пока!
Драко провожал бывшую сокурсницу взглядом, пока дверь за ней аккуратно не закрылась.
44. Лирика
Рабочий день Гермиона завершила в самом замечательном, можно сказать, прекрасном настроении. То, что ей удалось поговорить с Драко, и он не прогнал ее, а согласился выслушать, дарило вполне обоснованную надежду на то, что в ближайший вторник он все-таки появится в Малфой-мэноре и, может быть, даже помирится с отцом.
Она чувствовала, что разговор у них получился хотя и нелегкий, но вполне искренний, а самое главное очень важный. Что греха таить, ей было очень хорошо понятно, что чувствует Драко по поводу их отношений с Люциусом, что думает о ней и о факте ее появления в жизни отца. Конечно, иногда Гермионе казалось, что она поторопилась, пригласив его встретиться с Люциусом так скоро. Но каждый раз, когда ее охватывали сомнения, она упорно сжимала зубы, напоминая себе, что поступила так из лучших побуждений. Поступила потому, что считала это правильным. Ради Люциуса и ради того же Драко, ведь для него отношения с отцом были очень важны, всегда важны, с самого детства. Если б только она знала наверняка, что, оставив отца и сына Малфоев в покое, поступит верно, то никогда бы не рискнула сделать этот нелегкий и рискованный шаг. Но уж коли судьба подарила ей возможность стать катализатором возобновления их нормальных отношений, то было бы большой ошибкой не воспользоваться этой возможностью.
Когда время подошло к пяти часам, Гермиона собрала вещи и аппарировала в поместье, предвкушая предстоящие выходные. Ей было сегодня так хорошо, так легко и свободно, что даже аппарация далась намного легче и проще, чем обычно.
Она сама открыла дверь на днях Люциус назвал заклинание, которое снимало блокировку замка. А войдя в холл, сразу увидела Малфоя, вышедшего из малой гостиной, чтобы поприветствовать ее. Гермиона тут же подбежала к нему и набросилась с жаркими поцелуями, радостно отмечая, что он, запутавшись пальцами в копне ее волос, отвечает так же горячо, так же жадно. Оторвавшись от губ, Люциус поцелуями спустился к обнаженной шее и вопросительно прошептал:
Я так понимаю, день у тебя сегодня был хороший?
Угу ничего, кроме этого «угу», сосредоточенной на поцелуях Гермионе выдавить из себя не удалось.
Малфой же тем временем стащил с нее мантию, да и блузку, постепенно подбираясь к застежке бюстгальтера. Губы его постепенно спускались к груди, сопровождая свой путь нежными и ласковыми касаниями, которые словно успокаивали боль синяков, оставленных им накануне. Еще мгновение, и лифчик упал на пол, а Гермиона, начала возиться с пряжкой ремня на его брюках. Почувствовав, как Люциус кружит языком по одному из сосков, она глубоко вдохнула, но не остановилась. Потому что хотела сделать в эту минуту нечто совсем другое. Потому отстранила от себя голову Малфоя и опустилась на колени. Отчаянно торопясь, подрагивающими от нетерпения пальцами она расстегнула наконец застежку брюк, и облегченно застонала, освободив напряженную плоть.
С губ Люциуса слетело удовлетворенное шипение, и он медленно опустил руки по бокам, сдаваясь на милость победительницы. Позволяя ей делать с ним все, что захочет. Сейчас было ее время. И он принимал это с легким сердцем.
Несмотря на страшную жажду, от которой почти задыхалась, на желание насладиться его вкусом прямо здесь и сейчас, она заставила себя отстраниться и подняла на него глаза. А поймав взгляд, поняла, что видит в нем именно то, чего и хотела больше всего на свете:
точно такое же страстное вожделение и готовность принять все, что она захочет дать ему.
Довольно улыбнувшись, Гермиона постаралась хоть немного успокоиться и сосредоточилась на борьбе с ремнем и брюками до победного конца. Наконец одежда Малфоя упала на пол, он перешагнул через нее, освобождаясь попутно от туфель и носков, и остался стоять в одной рубашке.
Словно завороженная, Гермиона смотрела на его член. Такой большой. Напряженный Готовый к ласкам Зовущий ее. Она облизнула губы и тут же услышала, как глубоко вздохнул Малфой, увидев это соблазнительное зрелище. Ощутила, как по его телу пробежала дрожь, хотя Люциус и держался он по-прежнему стоял, опустив руки по бокам, и не проявлял ни малейшей инициативы. Напряжение, повисшее между ними, было настолько сильным, что, казалось, даже воздух вокруг стал густым и плотным. Таким, что его можно было резать ножом.
Сознательно избегая головки, она неспешно коснулась плоти языком и тут же радостно ощутила, как та дернулась ей навстречу, откликаясь на ласку. Решив немножко похулиганить, Гермиона слегка дыхнула на нее, зная, что Люциус почувствует обдавший горячий воздух, а затем наклонилась и ласково обхватила член губами, стараясь вобрать его как можно глубже.
Изголодавшаяся, она будто дорвалась до изысканного лакомства и наслаждалась сейчас вкусом любимой плоти, позволяя члену погружаться все сильнее и сильнее. Так глубоко, как раньше ей казалось просто невозможным. И упивалась низкими и глухими мужскими стонами, эхом отдающимися от стен старого поместья, ведь сдержать их у него не было сил. По-прежнему не дотрагиваясь до нее, Люциус покорно стоял, отдаваясь ее власти целиком и полностью.