А Исида? По ней ты скучаешь?
Нет. Она всегда со мной. Она повсюду. Сестра продолжала говорить, но я уже не слушала. Гимн, который предстояло написать, зародился внутри меня. Надо было спешить.
Нам пора, сказала я.
Диодора взяла меня за руку.
В день нашей встречи ты предложила стать сестрами. Давай же станем ими. Ты все еще этого хочешь?
Сейчас я хочу этого даже больше.
И я тоже.
Спускаясь по тропинке, я заметила под эвкалиптом, где обычно собирала ароматные листья, человека. Он был одет в белую тунику и поношенный плащ терапевтов. Подойдя поближе, я прикрыла глаза рукой от солнца и узнала Лукиана, тайного шпиона Харана.
Уже поздно, заметил он. Почему вы не заняты учением и молитвами?
То же самое мы можем спросить у тебя, парировала я, понимая, что он, скорее всего, караулил нас.
Я молился под деревом.
А мы молились на вершине скал, бросила Диодора.
Я посмотрела на нее с одобрением.
Скалы опасное место, там много диких животных, продолжал упорствовать Лукиан. Мы все будем огорчены,
если с вами что-нибудь случится.
На лице у него было написано такое злорадство, что я отвернулась. Нам явно угрожали, но смысла я пока не понимала.
Здесь мы в безопасности, возразила я, пытаясь продолжить путь. В голове у меня огненными буквами горели слова «она повсюду». Мне было некогда говорить с предателем.
Однако он преградил нам путь:
Если захочется погулять, лучше спуститься с холма к тропе, огибающей озеро. На берегу есть укромные уголки, и вид открывается не хуже морского. Я с радостью вам покажу.
Так вот в чем дело: озеро лежит через дорогу от подножия холма, как раз за пределами общины терапевтов.
По-моему, озеро прекрасно подойдет для молитвы, заявила я. Сходим туда в другой раз, сейчас у нас есть дела.
Лукиан улыбнулся, и я улыбнулась в ответ:
Не вздумай ходить к озеру, предупредила я Диодору, когда мы немного отошли. Ты только что познакомилась с Лукианом, Харановым шпионом. Он хочет заманить нас подальше от общины, где солдаты только и ждут возможности арестовать нас. Мальчик, торгующий солью, сообщил, что они останавливают всех путников с запада в поисках старой женщины с опущенным уголком глаза и ее молодой племянницы с непослушными кудрями. Солдаты с легкостью могут принять тебя за меня.
Мои слова явно встревожили ее.
Вернувшись к себе, мы застали Йолту во дворе за чтением кодекса из библиотеки.
Захочет ли Йолта вернуться в Галилею или остаться в Египте, не так уж важно, шепнула мне Диодора, глядя на мать. Вопрос в другом: сможем ли мы вообще выбраться отсюда?
Именно эта мысль терзала и меня.
Я оставила Диодору и Йолту во дворе и, вымыв предварительно руки и лицо, отправилась в монастерион записать гимн, который жег меня изнутри. Я поставила лампу на стол, налила чернил и окунула в них перо.
XXIII
Сестра! воскликнула она, заметив меня. Где ты была?
Заканчивала гимн. Я показала ей свиток.
Лукиан спрашивал о тебе. Он уже дважды указывал Скепсиде на твое отсутствие.
Я взяла миску с гранатовыми зернами.
Приятно, что он по мне соскучился.
Я наполняла поднос уже четыре раза, с улыбкой заметила Диодора. Надеюсь, нам оставят хоть немного угощения.
Хоть Йолта и принадлежала к числу младших, я заметила, что Скепсида разрешила ей возлечь на одной из циновок, предназначенных для старших. Лукиан встал со своего места и подошел к главе общины.
Йолте следует прислуживать нам, как и прочим младшим, рявкнул он на всю трапезную.
Лукиан, гневаться легко, а доброта дается с трудом. Приложи усилие.
Ей здесь не место, упорствовал он.
Скепсида махнула рукой:
Дай мне спокойно поесть.
Я посмотрела на Йолту, которая невозмутимо грызла репу.
Когда трапеза закончилась, члены общины перешли в другой конец зала, разделенного надвое перегородкой высотой по пояс. Женщины уселись на скамьи по левую руку, мужчины расположились справа.
Я заняла место в заднем ряду рядом с Йолтой и Диодорой.
Устраивайтесь поудобнее, посоветовала Йолта. Мы проведем здесь всю ночь.
Всю ночь? воскликнула Диодора.
Да, но скучно не будет, заверила моя тетя.
Скепсида, которая в этот самый момент оказалась за спиной, услышала ее слова и возразила:
Мы здесь не ради развлечения, как прекрасно известно Йолте. Это бдение. Мы встретим рассвет, который суть истинный свет Господень.
И в ожидании рассвета мы будем петь до беспамятства, добавила Йолта.
Что ж, это правда, не стала спорить Скепсида.
Она открыла собрание долгой речью, содержание которой ускользнуло от меня. Я судорожно цеплялась за свиток с гимном. Собственная песня вдруг показалась мне слишком смелой.
Наконец Скепсида назвала мое имя.
Ана, подойди, исполни свой гимн Софии.
Я назвала свой гимн «Гром. Совершенный разум», произнесла я, выступая на середину зала. Кто-то ударил в тимпан, я развернула свиток и запела под аккомпанемент барабанного боя: