Стальные кольца
И шествуйте стезей гордыни.
Прежде Эолан думала, что их с Неларосом успех или провал зависит лишь от них самих, от их талантов и упорства, но все оказалось гораздо сложнее. Первая победа далась им легко Анориат до того обрадовался возможности снова встать на ноги, что безропотно соглашался уже на все. Постоять чуть дольше обычного? Да, конечно! Сделать хотя бы шаг, опираясь на костыли? Он попробует! И еще раз попробует, и еще, через боль и усталость казалось, теперь, явившись к нему во плоти и чугуне, надежда наделила его поистине гномьей силой... но таким он нравился Эолан гораздо больше, чем раньше, когда не смел даже на миг поверить в лучшее. И когда он, тяжело опираясь на костыли, доплелся от кровати аж до двери своей лачуги целых шесть шагов, и ничего, что дверь открыта пусть видят все! она была так счастлива, как разве что в детстве в канун Сатиналии.
"У тебя получилось! Я знала, я знала!" она обняла мужа крепко-крепко, как обнимала когда-то маму, получив от нее самый лучший подарок так тогда казалось первые свои кинжалы, тяжелые и неудобные для ребенка, зато самые настоящие. А Неларос погладил ее по голове и негромко, но очень уверенно поправил: "Не у меня у нас получилось".
А назавтра к ним пришли храмовники. Велели всем бросить дела и пойти в церковь, где долго что-то проверяли; Эолан не знала, что именно, и в те часы, стоя в кольце закованных в сталь вооруженных людей, ничего не хотела знать и выспрашивать ей важнее было утихомирить дочерей. Мирта расплакалась от страха, увидев столько людей разом, утешали ее всей семьей; Ардалин обиделась, что ее не пустили бегать по церкви, и едва не разревелась за компанию, благо Элрик и Шианни смогли ее отвлечь. Спасибо хоть их допросили первыми... но это все равно было слишком долго, и под конец девчонки хныкали уже не от страха, а от усталости, цепляясь за материну юбку. Им даже позволили сесть на лавку... Эолан тоже разрешили, но она побоялась, что если сядет, то уже не встанет и ни на какие вопросы отвечать не сможет от духоты и запаха благовонных свечей у нее кружилась голова, а вопросы у храмовников все не заканчивались.
Долго ли она знает своего мужа? Его семью? Замечала ли она за своим мужем странности вроде подозрительных отлучек, особенно вечером и ночью? Перемены настроения? Возможно, странные пристрастия в постели?.. Ее еще о чем-то спрашивали, она отвечала, не вдумываясь в смысл вопросов и только надеясь, что ее ответы звучат не слишком грубо, а вернувшись домой, рухнула на кровать и уснула, как убитая.
В эльфинаже с ними перестали здороваться. Только Иона, которой было не до сплетен муж ее слег с горячкой и таял на глазах, да еще Алим с Нерией, которых после истории с приемной дочкой тоже одно время сторонились, продолжали приветливо улыбаться Эолан при встрече, будто ничего не случилось. Ну и Анориат еще, но его улыбка была робкой, будто он считал, что делает что-то плохое, здороваясь с ней, а не здороваться не позволяла совесть.
Ничего не случилось, но Элрик, которого прежде было с улицы не вытащить, все чаще оставался дома, помогая матери по хозяйству; он молчал, конечно, но и так было понятно, что другие дети начали его избегать. Ничего не случилось, но Шианни с Даэлином как-то раз пришли домой потрепанные и злые и долго рассуждали, считается
ли подбитый железом костыль за оружие в драке-то оказался совсем не лишним, или можно будет послать стражу куда подальше, если докопаются?
Храмовники пришли еще через неделю на сей раз в церковь не вызывали, ограничились обыском и допросом на месте, и снова ничего не случилось. Только на общем собрании Валендриан не дал слова никому из семьи, просто обошел их взглядом, будто ни Табрисов, ни Сойеров не знал никогда; отец в тот вечер впервые со смерти мамы напился до тихих пьяных слез. Ничего не случилось, совершенно ничего! Но с новыми заказами на гвозди и ножи все шли к Фенарелю, а Нелароса, работавшего в той же кузне, будто не замечали.
И еще через две недели пришли храмовники...
Долго вы будете к нам таскаться, как на службу? не выдержал Неларос, когда молодой храмовник закопался в его чертежи.
В прошлый раз после обыска он долго шипел сквозь зубы, перебирая свои перемешанные и выпотрошенные заметки. Эолан считала, что между беспорядком, устроенным церковниками, и "каким надо беспорядком", в котором держал свои записи сам Неларос, разница невелика, но молчала, чтобы не расстраивать без того взвинченного мужа.
Это и есть наша служба, мужик, ответил старший храмовник, хмуря густые седеющие брови. На тебя донос написали, понимаешь? Уже третий с последней проверки...
Эолан, весь обыск просидевшая на табуретке, почувствовала, что сейчас с нее свалится. Три доноса за две недели! Подштанники Андрасте, да на отпетых головорезов страже так усердно не жаловались!
Может, думали, что даже самый лихой разбойник не привлечет к эльфинажу столько внимания, сколько может привлечь изобретатель-самоучка, переплюнувший гномьих мастеров. Может, почти в каждом эльфе крепко сидело вбитое с детства "не выделяйся, не пытайся бороться, не то хуже будет". А если попытается сосед, хуже будет всем, и тебе тоже, так надо проучить его, чтоб не пытался... Эолан все понимала, но думать об этом было тошно.