Вертолёты летали не часто. Кау-Рук смотрел в небо с плохо скрываемой тоской; техники по звуку мотора пытались угадать машину и пилота, неудивительно, что иногда угадывали.
Там, где начиналась невидимая граница лагеря, теплело на душе. Ильсор по сто раз на дню успевал обежать всех: и закопавшихся в заросли биологов, и пропадающих то на реке, то в пещере геологов, иногда, но нечасто уж очень далеко было идти заглядывал в гнездо единственного в экспедиции антрополога, который с дерева в бинокль наблюдал за ближайшей деревней; координировал действия пятерых заместителей, проверял караулы. В лагерь Ильсор возвращался с чувством выполненного долга, мимоходом накидывал плед на плечи вымотанному Лон-Гору, который, как всегда, забывал про себя, заботясь о других, и присаживался где-нибудь в сторонке.
Мон-Со без напоминания взял два ведра и отправился к роднику за водой. Для человека, у которого рухнули все представления о правильном и неправильном, он держался молодцом и даже ни разу не попытался никого загипнотизировать. Ильсор заглянул в большую кастрюлю проверить, осталась ли ещё кипячёная вода или придётся пить сырую, рискуя навлечь на себя гнев доктора. Сам Лон-Гор сидел у костра, медленно ощупывая спину до пояса раздетого арзака, и Ильсор благоразумно решил не соваться под руку. Арзак не удержался от крика, резко выпрямился, но тут же на его лице появилось счастливое изумление.
«Надо сказать, чтобы на радостях тяжести поодиночке не таскали», отметил про себя Ильсор и зачерпнул кружкой воды. Напившись, он запрокинул голову и стал смотреть на темнеющее в преддверии сумерек небо. Сменился часовой на дереве, сменился дежурный у передатчика, с помощью которого прослушивали переговоры в Ранавире. Начали высыпать звёзды. Лон-Гор подошёл только тогда.
Завтра? спросил он. Ильсор кивнул, не отрывая взгляда от клочка неба в просвете между ветвей. Сириуса видно не было, но он знал, что родная звезда никуда не делась и неизменно восходит над лесом.
Вы на этот раз остаётесь, полуутвердительно сказал он.
У меня пять человек с ярко выраженным посттравматическим синдромом и шестой скоро вернётся из леса. Лон-Гор потёр глаза. И на контакт не идёт ни один, потому что я только лишнее напоминание о травме. Отправляйтесь вы со штурманом, как в подземелья.
Нужен ещё кто-то, кивнул Ильсор.
Выбирайте, какие затруднения? Любой согласится.
В том-то и дело. Не могу выбрать. Не потому, что все хороши, а потому, что среди моего народа у меня не может быть фаворитов. Выберешь одного всё равно кто-то обидится.
Да протянул Лон-Гор после недолгого молчания. А на то,
что у вас в революционном комитете сплошь менвиты, никто не обидится? И потом, когда все узнали, что вы со штурманом пойдёте, никто ни слова не сказал, а когда узнают, что ещё и Мон-Со с собой берёте, боюсь, от желающих присоединиться не будет отбоя
Ильсор фыркнул и не ответил. Не хотелось сейчас слишком много думать и пытаться лавировать. Дело было за Мон-Со.
Пойду к Айстану сначала, сказал он.
Из палаточной ткани получился целый шатёр, надёжно скрытый между двумя рядом растущими дубами. Айстан отказывался валяться без дела, а когда всё же приходилось, просил, чтобы полог откидывали и он мог видеть, что творится вокруг.
Привет, сказал Ильсор в темноту и разулся у входа. Зашуршало одеяло.
Привет. Айстан приподнялся ему навстречу и щёлкнул фонариком.
Ты без повязок!
Сегодня сняли, не без гордости сообщил Айстан. Док сказал, что сделал всё, что мог. Я думал, будет хуже
Ильсор очнулся только тогда, когда осознал, что уже в который раз проводит пальцами по кривому шраму на щеке Айстана.
Это я виноват, сказал он, понимая, что больше врать нельзя.
Да ни в чём ты
Молчи. Не было никаких беллиорцев. Это я подорвал ангар. Я надеялся, что никто не пострадает. Я ошибся. Прости меня, если можешь.
Айстан смотрел на него, приподнявшись на локтях, глаза его были темны, и Ильсор ждал приговора. На секунду в слабом свете ему показалось, что перед ним не Айстан, а он сам, другой он.
Вот оно как, наконец проговорил Айстан, и Ильсор уверился, что тёмного нет. Что молчал-то столько времени? И почему сейчас сказал?
Потому что завтра я ухожу, признался Ильсор. И не хочу оставлять за спиной такое. Ничего не говоришь, значит, не простил, я понял.
Он хотел подняться, но Айстан ухватил его за руку.
Не знаю даже, что тебе и сказать. С одной стороны, я бы тебе врезал. С другой я, пока лежал, не умирал от их взглядов. И передумал много всякого. Лучше поговорим, когда ты вернёшься, сейчас я пока не могу.
Ильсор кивнул и выбрался наружу.
Стемнело, но спать ещё не ложились. Теперь труд был в радость, теперь можно было вечером посидеть у костра и поболтать. Свобода больше не пьянила, как в первый день, можно было неспешно наслаждаться ею и новыми глазами смотреть друг на друга.
Темно, мой полковник, сказал Ильсор, добравшись до родника у корней дерева. Голоса из лагеря доносились глухо, пойманные слоями листвы.
Я снимаю очки в темноте. Можете не беспокоиться за меня.
Мон-Со сидел на камне, глядя на дрожащие блики на поверхности воды.