Гермиона молча соглашается. Ей кажется, что Лес это ее жизнь сейчас: вокруг опасности, а она ходит рядом с ними, не зная точно, куда именно нужно идти.
Они раскладывают вещи, не выпуская палочки из рук, хотя на поляне светло и тепло, и в ветвях деревьев поют птицы. Малфой предлагает подежурить у палатки, чтобы она смогла отдохнуть, и Гермиона, не отказываясь, сворачивается клубком на кровати и проваливается в неспокойный сон. Ей снится Битва за Хогвартс, а потом бледное лицо Гарри, который ходит туда-сюда по камере в Азкабане.
Драко
Грейнджер выглядит растерянной, и он отчасти ее понимает. Любой, кому во второй раз приходится искать неведомые артефакты неизвестно где, может впасть в отчаяние. Впрочем, Драко и сам пока не понимает четкий план действий, но его можно составить после Хогвартса, особенно если там помогут. Гуссокл напомнила ему Дамблдора: та же загадочная недосказанность, те же странные слова о том, что магия способна на многое. Им бы двоим написать пособие «Как свести с ума школьников и всех остальных», Скитер бы точно оценила.
Скитер! Грейнджер, конечно, эта мысль не понравится, но Скитер вполне может владеть какой-то информацией о рунах хотя бы потому, что много прочла. Изобретать сплетни не так и просто, как кажется.
Единственное, что его сейчас успокаивает, это обещание Гуссокл найти мать. Мысль о том, что мать наконец окажется в безопасности, дает надежду, что она выживет в этом дурацком мире. Только бы Гуссокл успела вовремя.
До замка еще мили две, Грейнджер оценивает расстояние до виднеющейся впереди башни. Ощущение, словно мы в сказку попали. В замке спит принцесса, а мы идем ее освобождать сквозь волшебный лес.
Вот только в нашем замке спит дракон.
Это просто легенда, отмахивается Грейнджер, с аппетитом уплетая сыр и хлеб. Думаешь, мы бы не знали?
Драко смотрит на нее скептически.
Слушай, мы про василиска тоже не подозревали. Как и про Выручай-комнату, акромантулов, кентавров и так далее. Честно говоря, я уже готов ничему не удивляться.
Грейнджер не успевает ответить, потому что за ее спиной вдруг возникает ус ядовитой тентакулы.
Осторожно! Драко отталкивает ее в сторону, и ус мгновенно обвивается вокруг его руки. Чертово растение!
Боль пронизывает всю руку словно удар током, но Грейнджер тут же отшвыривает ус заклинанием и быстро тянется к бисерной сумочке.
Ты помнишь, чтобы тентакула нападала на людей, словно она ядовитая змея?
Боюсь, по этим землям тоже прошел туман, Грейнджер сдувает с щеки каштановую прядь. На фоне тающего снега она кажется почти шоколадной, и Драко нравится этот цвет. Сними пальто. Я так не смогу наложить бинт.
Шепотом чертыхаясь, Драко стаскивает старенькое пальто: в том магазине в Йорке новых, конечно, не нашлось, так что приходится ходить в этом. Рука вся обожжена вплоть до локтя, и Драко с шумом втягивает воздух, когда Грейнджер осторожно накладывает специальный бинт с мазью, закатав рукав его свитера.
Спасибо, произносит она тихо, и их глаза на секунду встречаются. Я решила, что здесь безопасно.
Драко с трудом натягивает пальто обратно, дрожа от холода.
Нигде не безопасно, Грейнджер. Так что верти головой по сторонам почаще.
Они допивают обжигающий чай, потом поднимаются и быстро собирают палатку. Падающий с неба снег начинает понемногу превращаться в противный моросящий дождь. До сумерек остается часа три, и им нужно торопиться. Гермиона запихивает палатку в сумочку и тихо спрашивает, опустив глаза:
Болит?
Нет, он врет, чтобы она не переживала, хотя рука все еще сильно ноет.
Покинув полянку, они снова осторожно шагают друг за другом по узкой тропинке в самой гуще леса. Дьявольские силки и Мимблетония постепенно остаются за спиной, дважды они вовремя уходят от атаки ядовитой тентакулы, через несколько минут на них снова нападают красные колпаки, а потом на тропинку вдруг выползают пять огромных соплохвостов.
У Драко заканчиваются приличные слова, и он, зажав палочку в руке, падает на землю, пытаясь попасть соплохвосту в брюхо. Где-то рядом Грейнджер повторяет его движение, пыхтя, и первые два соплохвоста замирают, обезвреженные,
но остальные начинают плеваться огнем, и Драко слышит, как вскрикивает Грейнджер, а через секунду его ногу тоже обжигает огнем. Не день, а сплошная чертовщина. Говорят, беда никогда не приходит одна. Видимо, тот, кто придумал эту поговорку, влип в передрягу со всеми тварями одновременно.
Усталые, взмокшие и обожженные, они с полчаса приходят в себя, не решаясь двинуться дальше и пробуют заклинаниями заштопать прожженную одежду. Грейнджер даже не пытается достать мазь, потому что понимает, что впереди их может ждать что-нибудь похуже. Наконец, Драко поднимается и подает ей руку: сидеть на холодной земле вредно, и они рискуют замерзнуть.
Знаешь, иногда я ненавижу Хагрида, шепотом признается Грейнджер, и Малфой согласно кивает. Существа, конечно, зачастую лучше людей, они преданны и бескорыстны, но везде же есть свой предел. Впрочем, та история с гиппогрифом
Драко закатывает глаза.
Я не хотел, чтобы его казнили. Я просил отца отменить решение, но меня уже никто не слушал. Меня вообще мало слушали, Грейнджер, и, думаю, за последние две недели я говорил с тобой больше, чем с отцом за все годы после второго курса. Иногда сын это просто функция.