Что там? Драко морщится от собственной резкости. Но вдруг, пока он спал, Браун выдал что-то новое.
Пространные размышления о том, что можно использовать ритуал для спасения от смертельных проклятий в обмен на жизнь уже обреченных. И у него есть сторонники! Люди всерьез рассматривают концепцию жизнь за жизнь, Гермиона виновато опускает взгляд. Я понимаю, что именно так ты и поступил, но
одно дело принимать решение о собственной жизни, другое изображать магловского бога.
Да, кивает она, именно так. Браун и его подпевалы рассматривают приговоренных к казни преступников как потенциальных доноров. Предлагают давать им выбор, возможность уйти красиво, спасти кого-то. Дико звучит, когда страна за страной отказываются от смертной казни. Но вторая идея еще более цинична. Проводить ритуал на безнадежных больных им-де какая разница, как умирать. Стимулировать финансовым вознаграждением для родственников. А кто-то и вовсе высказал идею использовать для отвода смертельных проклятий домовиков. Эльф не нарушит приказ, его желание спасти хозяина будет искренним
Гермиона Грейнджер и ее кровоточащее сердце.
Это не сработает, наверное, информация о том, что он предметно изучал вопрос, будет лишней. Во-первых, темная магия, направленная на людей, не воздействует на другие виды, во-вторых, благодаря некоторым, у эльфов сейчас больше прав, чем у волшебников, и такое вопиющее игнорирование их свободы воли... Кому я это рассказываю?
Проведенная в первые послевоенные годы кампания под эгидой Поттера и Грейнджер носила имя покойного Добби. Она перевернула взаимоотношения магов с эльфами с ног на голову, и мода на предоставление домовикам всевозможных прав (иногда в ущерб им самим) так до конца и не
прошла. Права в основном остались невостребованными, большинство эльфов не стали менять привычную жизнь под боком у хозяев, но «крестовые походы» против «рабовладельцев» совершались с завидной регулярностью, обычно к переизбранию Министра.
Хорошо, существа в безопасности, но незащищенные группы людей могут пострадать.
Поскольку я такого не предлагал, есть надежда
Ты создал прецедент, а значит у нее в глазах стоят слезы.
Значит, он подготовил грунт для таких идей. Чертовски плодородный грунт.
Меня не осудят. Решение колдомедика пожертвовать своей жизнью ради жизни пациента тянет на медаль Мунго Бонама, пытается приободрить ее Драко. И применение запрещенной магии в этом случае допустимо, с меня восемь лет назад сняли все ограничения...
Речь и не идет об уголовном преследовании. Я позабо... Этого не будет. Просто
Драко делает вид, что не расслышал оговорку, он и не сомневался, что она подключила Поттера. Сейчас речь о другом, если практику признают опасной, сам прецедент замнут, но для острастки его могут лишить звания колдомедика и права на практику. Смешно, но первая мысль: обидно за карточку в лягушке.
Не думаю, что для меня это будет иметь значение.
Прекрати. Ты знаешь, что я найду выход.
И не надоедает же. Неужели Грейнджер действительно верит, что за месяц-два обнаружит что-то новое? Напоминать о тщетности ее усилий нет смысла.
Ты устала.
Да. Но я поспала тут.
На твердом стуле. Сидя. Целитель Грейнджер, тебе ли не знать о проблемах с кровообращением и о мышечном спазме?
Гермиона корчит рожицу, Малфою хочется привлечь ее к себе. Почему, собственно, нет? Не он ли вчера разливался соловьем о том, что собирается потакать своим желаниям. Драко хватает Грейнджер за руку и тянет на себя. Удивительно всё: сила рывка больше, чем он ожидал, мышцы не отзываются привычной тупой болью, внутренний тремор становится интенсивнее.
Гермиона взвизгивает и падает рядом. Ее пульс учащается под его пальцами. Можно помечтать, что это не от резкого движения, а из-за его близости. Наслаждаться моментом мешает общее состояние. Драко размышляет, рассказать ли про сбивающую с толку смесь бодрости и дискомфорта, когда замечает странное: преследующая с момента пробуждения пульсация совпадает с ритмом сердца Грейнджер.
Все становится на свои места. Из десятка небезобидных зелий она выбрала самое темное! Клубок злости и ужаса формируется в животе и ползет наверх, царапая внутренности и сводя легкие: злости на себя за то, что рассказал о рецепте, когда рассматривал зелье как вариант для Тори (вот только Астория отказалась, а он не настаивал); злости на Грейнджер, которую не остановило то, что добрая половина ингредиентов относится к классу запрещенных, а ритуал, завершающий варку, требует крови; и снова на себя за то, что совсем разучился думать, не сразу догадался, на что пошла сумасшедшая экспериментаторша. Гнев и ужас превалируют, но где-то под ними таится восхищение непробиваемой мисс Иду-Напролом.
И это ты говорила о личных границах! шипит он.
Я их не нарушала, голос почти не дрожит, но пульс под рукой бьется заячьим хвостиком вместе с пульсом внутри. Для применение зелья, которое дает необходимую постоянную энергетическую подпитку, не нужно согласия пациента. Как твой целитель, я приняла решение.
Главное, дышать, главное главное, не думать, главное, не сказать все, что вертится на языке.