Нет-нет, я только отдать воспоминание. Результат пробы Степлтона. Вы были правы, это не двойник и не страх. Её энергия идёт на что-то совершенно непонятное. Если честно, я даже не представляю себе, что это может быть.
Она вложила в его руку пробирку с воспоминанием и уже собиралась идти, когда её остановил окрик Снейпа:
Грейнджер, работа работой, но проверку домашних заданий и практикум по легилименции ещё никто не отменял.
Вот как одной фразой можно одновременно воодушевить и добить? Охочий до знаний разум Гермионы тащил её вперёд, а невыспавшееся тело, внезапно снова вспомнившее,
что ему торжественно обещали лечь пораньше, бунтовало и сопротивлялось. Но что оставалось делать? С видом приговорённого, идущего на казнь, Гермиона прошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Заваленный домашними заданиями стол внушал что угодно, но только не оптимизм.
Они юные графоманы, вздохнула Гермиона, присаживаясь и глядя на горку толстых свитков. Ну что можно написать в таком количестве про заклятие Серпенсортия?
Чушь, мисс Грейнджер. Абсолютную чушь, огрызнулся Снейп. А теперь не отвлекайте меня, отрабатывайте полученные знания.
Он аккуратно обмакнул перо в красные чернила и принялся писать замечания к очередной работе. Гермиона сначала читала и только потом начинала делать пометки, но Снейп всегда обмакивал перо заранее. Собственно, это всё, что надо было знать о его вере в будущее поколение волшебников. Но справедливости ради, знакомясь с очередным опусом, Гермиона не могла не признать, что Снейп был прав: ни одной работы, которая не требовала бы доработки и не содержала хотя бы пару-тройку ошибок. Когда Гермионе попадались свитки гриффиндорцев, она особенно тяжело вздыхала и чиркала пергамент, как будто желала доказать себе, что умеет быть объективной. Снейп в такие минуты отрывался от чтения и поглядывал на неё. Весьма ехидно поглядывал.
«Издевается. Видимо, ждёт, что рано или поздно я не выдержу и откажусь. Не-ет Он мне ещё практическое занятие задолжал».
Гермиона украдкой посмотрела на Снейпа. Тот, казалось, полностью погрузился в чтение свитка и только изредка болезненно морщился. Одна приятельница Гермионы называла такое выражение лица «страдает, как лев, которого терзают невидимые мыши» и, вспомнив это, она чуть не прыснула. Вернее, всё-таки слегка хихикнула, но быстро справилась собой. Но её непрошеное веселье осталось незамеченным. Видимо, работа попалась действительно ужасная.
«Как он увлечён. А что если?..»
И Гермиона осторожно, как её и учил Снейп, попыталась коснуться его сознания. Стенка. Значит, надо попробовать чуть повыше. Ещё повыше «Если не найду, то хотя бы узнаю, что ощущаешь, пытаясь вскарабкаться на небоскрёб». Но вот, наконец, что-то изменилось. Стена по-прежнему ощущалась, как неприступная, но была как будто неровной? С пиками и впадинами, зубцами и окнами. Окнами! Медленно-медленно сознание Гермионы скользнуло в сторону, ощущая приближение проёма, как едва различимое дуновение ветра. Стоп! Окно было прямо перед ней.
Теперь Гермиона закрыла глаза, и окно: узкое, стрельчатое, с одной наглухо запертой створкой и другой чуть приоткрытой встало перед внутренним взором так ярко, словно она видела его наяву. Она потянула за створку и перешагнула подоконник.
Её встретил длинный коридор. Стены были увешаны большими, в человеческий рост, овальными зеркалами. Гермиона подошла к ближайшему из них, ожидая увидеть своё отражение, но поверхность зеркала продолжала быть чистой и как бы слегка затуманенной. Она осторожно протянула руку и та прошла насквозь, не встретив ни малейшего сопротивления. Зеркало было окном в пустоту, ограниченным рамой. Поводив рукой в проёме, Гермиона наконец-то решилась и сунула туда голову, невольно зажмурившись и задержав дыхание, как будто ныряла.
глупого размахивания палочками.
Снейп дошёл до кафедры и резко обернулся.
Поттер! Что получится, если смешать измельчённый корень асфодели с настойкой полыни?..
Гермиона могла бы подумать, что это её собственное воспоминание, но всё в классе выглядело неуловимо другим. Ученики казались младше, цвета темнее и ярче. Кроме того, хотя сама Гермиона и не жаловалась на зрение, но почувствовала, что в этом месте предметы как-то странным образом встали в фокус и обрели неестественную резкость. Ровные ряды парт не сливались в однообразное пространство, а распадались на ряд светящихся точек горелки и поблёскивавшие над ними котлы. Зато лица были неяркими и затушёванными. Кроме одного лица Гарри. Оно-то как раз было очень светлым, будто в луче прожектора. Взъерошенная причёска, очки, чуть длинноватый нос и словно бы отдельно от этого лица яркие зелёные глаза. Неподходящие, совсем неподходящие, словно кто-то разрезал в этом месте ткань реальности и заглянул в прореху.
Гермиона вынырнула из воспоминания и отдышалась. Потрясающе! Кто бы мог подумать, что чужие воспоминания это так необычно и интересно. Думосброс такого эффекта никогда не давал. Она прошла несколько рядов и наудачу сунула голову в ещё одно зеркало.
объявить о восстановлении факультета Слизерин!