Лита отвернулась. Её тонкие пальцы нервно крутили волшебную палочку, мантия раздувалась от ветра, хотя Барти был абсолютно уверен, что раньше на картине бури не наблюдалось
Я тоже так думала сначала. Но тебе становилось только хуже.
А теперь, значит, должно стать лучше?
Должно. Или нет. Я не знаю я подумала, что должна тебе сказать.
Лита грустно улыбнулась напоследок и ушла. Картина вновь опустела, ветер стих. Одноглазые псы на другой картине взволнованно забегали по поляне, их противный лай бил по ушам. Барти хотел было остановить Литу, может, покричать на неё за то, что лезет не в своё дело, за то, что расковыряла едва зажившую рану и швырнула ему в лицо такие жестокие, равнодушные слова.
Но он не остановил.
* * *
Ночью пришёл очередной кошмар.
Начиналось всё хорошо: во сне мама обнимала его, трепала по волосам и целовала в лоб. «Ты такой молодец, Барти! Я очень тобой горжусь», говорила она, крепко сжимая в руках аттестат с отличием. Тёплые руки дарили тепло и радость, но Барти будто знал, что за этим должно последовать что-то плохое. За дверью слышались громкие шаги, Барти уменьшался в росте, но мама ничего не замечала.
Барти будто со стороны смотрел на себя пятилетнего, в мягкой пижаме с драконами, и на маму: совсем молодую, тоненькую и хрупкую. Светлые волосы красивыми локонами ложились на плечи, хотя Барти отлично помнил, что она не делала такую причёску уже лет десять Она целовала его в щёку снова и снова и при этом смешно морщила веснушчатый нос. Потом дверь открывалась с ужасным грохотом, и аттестат в маминых руках тут же превращался в змей, которые кусали тонкие запястья.
«Посмотри, что ты наделал, Барти!» кричал отец, и Барти заходился плачем. Мамино лицо смазывалось, когда она неподвижно лежала, раскинув в стороны кровоточащие руки. «Ты во всём виноват! От тебя всегда были одни проблемы! Она умерла из-за тебя!» Отец резко проводил палочкой по воздуху, принося боль, как от удара хлыстом. Барти был вдвое меньше него, маленькие детские руки не были способны ни ударить, ни удержать палочку. Это отец открыл дверь, это из-за отца появились змеи, отец всё испортил!..
Больше всего на свете Барти мечтал увидеть, как зелёный луч
врежется в грудь отца, но вместо этого молча глотал слёзы и терпел обжигающие удары невидимого хлыста по спине, по груди, по рукам и ногам
Барти проснулся в слезах, дрожа от ненависти и злости. Бросил в камин блокнот и карандаш, потому что хотелось разнести всё вокруг. Вышел прочь из комнаты, чтобы не чувствовать острый запах пота, и сделал глубокий вдох.
Жить с ненавистью проще, чем с обидой и непониманием. Это ты вчера хотела мне сказать?
Барти не обернулся: он почему-то и так знал, что Лита его слышит.
Нет. Нет, конечно, нет! Проще отпустить.
Где-то на улице запели птицы. Дом жил своей жизнью: ступени скрипели, словно кто-то тяжёлый поднимался по ним, мерно тикали большие маятниковые часы. «Сейчас бы рагу из баранины в остром соусе, прошептал сморщенный старичок с одного портрета уставшему волшебнику в красной мантии и колпаке. И чтобы с картошечкой!..»
Я не могу просто махнуть на всё рукой и забыть.
Это трудно, но ты можешь.
Да тролля с два!.. Почему я вообще тебя слушаю?
Барти повернулся к ней лицом. Лита сидела в дорогом кресле с прямой спиной, но выглядела уставшей.
Ты спрашиваешь, я отвечаю.
И откуда же ты только взялась умная такая
Лита склонила голову набок и не ответила. Барти поджал губы: как же всё нелепо получается Он стоит посреди чужого коридора, лохматый и потный, и кричит на портрет. Барти открыл рот, чтобы выплюнуть очередную колкость, но не решился. Он, наверное, выглядел злым и рассерженным, но на самом деле хотел, чтобы мама обняла его и пожалела, и чтобы всё было как раньше: только он и она, пока отец сутками пропадает на работе...
Барти шумно выдохнул.
Почему ты мне помогаешь?
Лита дёрнулась, будто взволнованно, и Барти нахмурился, обдумывая новую мысль: это ведь так странно, что у неё проскакивают новые эмоции и новые мысли, ведь портреты должны быть двумерны во всех смыслах Возможно, это особенность её характера? Или она сама глубоко переживала трагедию с отцом на время написания портрета?
Ты мне напоминаешь кое-кого. Старого друга.
Какая радость
Лита бросила на него странный взгляд, а потом принялась отрешённо крутить в руках палочку. Листья цветов на её портрете грустно опустились, пейзаж за окном потускнел. На красивое лицо вновь вернулось грустное выражение, и на оклики Барти Лита отвечать не стала.
* * *
В Малфой-мэнор Барти аппарировал к восьми часам вечера. Рудольфус и Рабастан уже были внутри, Барти просил не ждать его: он как мог откладывал своё появление на приёме, потому что отказаться от приглашения было бы невежливо. Раз за разом менял трансфигурированную мантию Рудольфуса своей у него не было; в итоге края мантии были идеально ровными, хотя немного неустойчивыми из-за чар. Зачесал волосы сначала на один бок, потом на другой, но в конце концов просто тряхнул головой, потому что так было удобнее всего. Долго завязывал шнурки на ботинках проще всего было сделать это с помощью магии, но мама когда-то приручила его делать это руками, дескать, каждый уважающий себя мужчина должен уметь завязать шнурки и развести огонь без палочки.