Я только после их смерти понял, что отец всегда старался сделать меня лучше, а мать старалась не размениваться на критику и оставлять только радужные воспоминания у них, наверное, не очень хорошо получилось.
Руди запнулся: видимо, наконец-то сообразил, что подобрал не самые правильные слова. Он открыл рот, чтобы что-то добавить, но вместо этого ярко покраснел, прокашлялся и ушёл, оставив Барти наедине с плохим настроением.
Барти нашёл эту комнату на третий день пребывания в доме Лестрейнджей. Она, очевидно, должна была послужить чьим-то кабинетом, но вместо этого пустовала. Книжные полки были заполнены лишь на половину, и вообще комната почему-то казалась забытой, необитаемой, хотя везде было чисто: куда ни глянь ни пылинки. Видимо, к тому моменту дом привык к Барти и стал медленно перед ним раскрываться. Как иначе объяснить то, что Барти стал так глубоко чувствовать его настроение?..
Стена за письменный столом была полностью стеклянной, и из неё открывался прекрасный вид на сад. Барти ещё немного постоял, вглядываясь в дикие заросли кустов, за которыми, очевидно, давно никто не ухаживал. Садовые гномы резво бегали между ними и юрко прыгали в норы развлечение, что сказать, странное
Барти в то время одолела страшная тоска. Он был молод и полон сил, и пока его однокурсники сдавали вступительные экзамены в высшие учебные заведения или искали какую-то работу, он прозябал в полупустом особняке, апатично слоняясь из комнаты в комнату. Его не интересовали книги, сумасшедшие портреты тем более. Лорд не давал задания, Рабастан и Руди думали о своём. Барти и сам будто понемногу сходил с ума только что-то чёркал постоянно в своём блокноте. Иногда повторял про себя основные законы Трансфигурации, иногда факты из Истории Магии: «Статут о секретности был принят в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году. В тысяча семьсот пятидесятом году в Международный Статут Волшебной Секретности была добавлена статья семьдесят три».
Послышался странный шорох Барти обернулся и увидел, что в картине с тремя одноглазыми собаками, сидящими на опушке леса, появилась Лита Лестрейндж. Он смотрела на него какую-то секунду, потом присела рядом с одной из собак и принялась чесать ту за ухом. Животное не выглядело дружелюбным, но почему-то охотно подставило голову под маленькую руку с тонкими пальцами. Тёмная кожа в лучах света казалась бронзовой. Барти будто только сейчас заметил плотно сомкнутые полные губы, выразительные скулы, россыпь тёмных веснушек на переносице. Лита снова подняла на него взгляд всего на секунду, но Барти хорошо запомнил печальные тёмные глаза.
Твой отец тебя не любит? спросила она.
Одноглазый пёс перевернулся на спину, подставляя пушистый
живот умелым пальцам.
А вам не приходило в голову, что задавать такие вопросы незнакомцам невежливо?
Лита встала, перешла на соседнюю картину, которая была чуть больше и ближе к Барти, и пожала плечами. Одноглазый пёс обиженно посмотрел ей вслед.
Не приходило. Я же только портрет.
С этого ракурса было хорошо видно, насколько она невысокая, тоненькая. Возможно, ещё и потому, что Лита постоянно сжимала плечи, будто была в чём-то виновата и выслушивала ругань.
Ладно, невпопад ответил Барти.
Они немного помолчали. Лита, кажется, внимательно рассматривала его лицо, тогда как Барти наизусть выучил все складки её тёмно-синей мантии: дорогая, сшита аккуратно, сидит безупречно. В треугольном вырезе видны выступающие ключицы, чуть ниже вторая пара ребёр
Мой тоже меня не любил.
Ладно, повторил Барти.
Странный день выдался: Рудольфус решил поддержать его беседой о семье, затем портрет заговорил на ту же тему. Барти подошёл к волшебному зеркалу и спросил так серьёзно, как только мог:
Ну а ты не хочешь поговорить о папочке?
Придурок, ответило ему собственное отражение.
Барти пожал плечами. Ему бы с людьми живыми поговорить или книжку почитать, как приличному мальчику, да только ни на то, ни на другое не было настроения.
Они все уходят. Им всем безразлично, продолжила Лита будничным тоном, будто вела беседу о погоде или урожае.
О чём это вы? поинтересовался Барти вежливо.
Ты знаешь, о ком я.
Лита немного выглянула из рамы, огляделась по сторонам, будто проверяла, нет ли кого рядом. Нерешительно облизала губу, заглянула Барти в глаза.
«Кровь не вода» Слышал такое? Наверняка слышал. Это только звучит красиво, на деле совершеннейшая чушь. Кровь это только условности, а семьёй может стать кто угодно. Ты потом поймёшь, что если тебе нет места в жизни отца, то и ему нет места в твоей это же так очевидно
«Вот и чудесно», чуть не ответил Барти, но промолчал. Мерлин свидетель, он не ожидал такой отповеди от картины!
Грубо, да? Барти опустил взгляд и услышал тихий смешок. Грубо. Жестоко. Мне в моё время никто не сказал правды, никто не спустил с небес на землю. От нужды быть нужными следует избавляться. Тебе надо было это услышать и понять.
Барти поднял голову и ответил, когда уже в деталях выучил все царапины и торчащие нитки в своих ботинках.
Может, мне вообще ничего не нужно было услышать. Может, я устал от советов и хотел тишины.