Командиры перекрикивают друг друга, связь рвется, приказы противоречат логике. Солдаты бросаются к технике. В ярости армия поворачивает в сторону Патронума. Все идет по плану. Мы выдыхаем.
Я ловлю взгляд Вольфа. Он медленно кивает. Все сработало. Это было безумие, но игра стоила свеч.
Пока другие обнимаются, смеются, благодарят
Пухлю, я уже застегиваю скафандр. Мое путешествие только начинается
Ника! слышу позади. Оборачиваюсь. Аурум и Ртуть догоняют меня.
Губы начинают дрожать. Мне хочется обнять их в последний раз. А еще хочется броситься на шею Вольфу, Селен, Ланту, Радию, Кису! Но у нас нет времени на сантименты, каждая доля секунды на счету.
Хватаю Пухлю, бегу к шлюзу, не оглядываясь, потому что если позволю себе хотя бы взгляд в сторону Вольфа, я уже не смогу уйти. Страх сдавливает грудную клетку, сердце будто пытается вырваться наружу, но я заставляю себя идти к шаттлу, шаг за шагом, как будто это просто тренировка, обычное задание. Мне нужна холодная голова, железные нервы и сила астрофурии. На задание отправляюсь в лисьей шкуре.
Я не прощаюсь это слишком больно, это ломает меня изнутри, делает еще более уязвимой. Если выживу вот тогда скажу, как люблю их всех. Если нет уверена, они и так знают.
Корабль Патронума парит в пустоте, как заброшенный дьявольский храм. Мы подлетаем снизу с теневой стороны в фантомном режиме. Радий настраивал технику лично. Вместе с Пухлей он многократно протестировал частотные импульсы маскировки, и они отработали штатно.
Стыковка мягкая. Технари академии действуют безупречно: глушат сигнал шаттла и маскируют мои следы на радарах Патронума. Все рассчитано до микросекунды, до нанопикселя будто мое цифровое существование стерли из матрицы. Группа студентов обвела вокруг пальца самую грозную систему подавления в галактике. Парадокс в том, что Патронум ослеплен манией величия. Нарциссизм это любовь к собственному отражению, которая заслоняет реальность.
Прячась в узких душных вентиляционных шахтах, схемы которых Радий и Технеций установили на мой хронокомпас, мы вместе с Пухлей успеваем запустить трансформационную волну она, словно живой импульс, проносится по системам корабля и достигает гнилого ядра Патронума. Пухля поражает сердце их корабля. Через несколько секунд до нас доносятся вопли: члены экипажа один за другим теряют человеческий облик у них отрастают уши, как у гиен, драные хвосты и страшные когти.
Паника охватывает отсеки кто-то царапает себе лицо, пытаясь содрать новую кожу, кто-то в ужасе смотрит в отражение, не веря в происходящее. Патогена не видно он наверняка заперся в глубинах исполинского судна, окружил себя сотней сарком и предвкушает красочное истребление популяции астрофурий. Тех, кто слишком долго был для него угрозой. Отчего же он так боится этих стойких духом и прекрасных созданий? Быть может, не в зубах и не в когтях кроется причина?
Армия людей прорывает периметр. Меня ослепляют вспышки аварийного света, резкие толчки, пронзительный визг сирен, рвущийся из самых недр корпуса. Завидев «астрофурий», штурмовики вершат зачистку. Морда за мордой подлые члены экипажа прогибаются под натиском человеческих отрядов. Поделом, они сами их натренировали.
Методично, без сожалений, будто уничтожая заразных паразитов, люди зачищают экипаж Патронума. Я слышу крики: «Подстава!», «Это диверсия!», но ярость людей, ведомая страхом и отвращением, сильнее. Никто не слушает. Повсюду кровь, дым, запах горелой плоти. Это не бой это тотальная ликвидация. Я вжимаюсь в стену шахты и прикрываю глаза Пухли ладонью. Мне страшно смотреть. Даже видения Ртути не были такими мучительно правдивыми. Если ад существует, он сейчас здесь. И я боюсь, что уже не выберусь живой. Зажмуриваюсь так сильно, что в глазах вижу искры.
Стоп.
Открываю глаза. Красивый мужчина вскидывает руку в белой перчатке.
И, к моему удивлению, не только гул двигателей вокруг замолкает, но и человеческие отряды опускают орудия. В воздухе повисает зловещее молчание, словно сила воли этого человека заставила всех оцепенеть от ужаса.
Все это время Патоген скрывался в недрах Патронума, окруженный сотнями сарком плотным кольцом живой энергии, защищающей носителя от любой внешней угрозы. Его оболочка осталась прежней, человеческой. Теперь, когда он вышел к воякам, один его взгляд парализует даже закаленных бойцов. Они замирают, будто увидели самого дьявола. Оцепенение. Ужас. Страшная, звенящая тишина повисает в атриуме, где разразилась финальная битва.
Мое укрытие разоблачили. Защитная решетка отлетает в сторону. Подчиняясь воле властителя, сотни сарком разрывают связь между мной и Пухлей. Они берут малышку в кольцо, и ее энергия тускнеет. Пухля теряет внутренний свет. Импульсы, что держали иллюзию, обрываются, и поверженные гиены у ног военных оборачиваются людьми. Изувеченными, истекающими кровью, растерзанными на части членами экипажа Патронума. Одна за другой маски спадают.
Высокомерным жестом
Патоген одергивает полу плаща и приближается ко мне. Он идет медленно, без спешки, как палач, которому незачем торопиться. Кажется, даже свет расступается перед ним, позволяя тьме обволакивать пространство. Внутри у меня все сжимается от безмолвного ужаса. Мой час пробил.