Финальный кадр: кровожадные фальшивки, поддельные астрофурии, уничтожавшие мирных жителей, перевоплощаются в грустные, померкшие сгустки света.
Пухля заливается светящимися слезами, и я сжимаю ее крепче. Природа ее братьев и сестер подчиняться носителю. Если намерение властелина добро, во Вселенной будет процветать созидание. Но единственным намерением Патронума всегда была только смерть. И они вершат ее силами самых светлых созданий.
В отражении на гладкой поверхности появляется последний кадр.
Межгалактический саммит. Стеклянный зал, строгие линии. Люди Патронума с холодными лицами в военной форме. Полностью экипированный альянс озверевших людей, населяющих Каппа-Зенит, готовится к зачистке. Они поверили, что кровавые деяния совершили астрофурии. Их корабли летят туда, где Патронум собрал пушистых созданий под предлогом изоляции.
Туда, где еще живы семьи наших сокурсников. Туда, где детеныши тянут лапки к матерям, где старшие поют колыбельные младшим, где мягкая шерсть, а не броня, где приветливые хвостики вместо оружия.
На экранах последние координаты: три колонии на окраине системы. Изолированные, но мирные лагеря астрофурий.
Первый удар точечный, молниеносный. Защитное поле не успевает раскрыться. Кто-то хватает детенышей на руки.
Кто-то, наоборот, отталкивает, чтобы успели спастись. А кто-то замирает, будто отказывается верить, что все происходит взаправду. Станция исчезает в белой вспышке.
Проекция опускается ниже: удар приходит в сердце второй станции. В кадре хаос и отчаяние, семьи рвутся друг к другу сквозь дым и панельные обломки. Лазерный импульс пробивает центральный модуль, и все вокруг вспыхивает. Астрофурии встречают ракеты своими испуганными добрыми глазами. Но ни одна лапа не тянется к оружию. Ни одна ушастая голова не помышляет о мести. Они просто хотят жить. Делить мир с людьми.
Альянс не останавливается на достигнутом и целится в последнюю мирную станцию, но на его пути вырастает «Хаос-Вектор». Академия сбрасывает фантомный режим и заслоняет собой мирных жителей. На борту не профессиональные бойцы, а всего лишь студенты, в чьей крови бушуют гормоны. Я смотрю на проекцию и ясно понимаю: если бы Вольф отдавал последний приказ, он был бы таким. Он пытался бы спасти тех, кто еще верит.
Чувствую, как дрожит моя грудная клетка. Шерсть намокает от слез Пухли. Она плачет беззвучно, но в этой безмолвной истерике сосредоточена скорбь всей Вселенной. Я прижимаю ее к себе, не могу дышать.
На поле академии никто не шевелится. Никто не шепчет. Даже флаги на башнях прекратили трепыхаться. Корабли альянса разворачиваются. Колоний больше нет, академия погибла. Это была проекция о том, как в Каппа-Зенит полностью истребили популяцию астрофурий.
Ртуть всегда казалась мне странной. Но теперь я понимаю, что это была не странность, а особенность: ее душа хранит древние знания. Ртуть не враг академии. Она друг, который не мог найти способ поведать близким правду. И чтобы рассказать ее, ей пришлось пожертвовать собой.
В луже ее крови теперь зияет черная пустота.
Глава 31. Продлевать будете?
Остановка сердца, быстро произносит Радий.
Он немедленно начинает делать непрямой массаж сердца. Кис проверяет, свободны ли дыхательные пути, и подсоединяет кислородную маску.
Вентиляция проходит нормально, но давление отсутствует, голос Киса дрожит, но он старается держать себя в руках. Вводим адреналин?
Да, внутривенно один миллиграмм, четко командует Радий.
Повязки на ранах мгновенно пропитываются кровью. Кис заменяет их, туже перетягивает раны.
Кровотечение не останавливается. Гемостаз не наступает.
Продолжаю компрессии, вторая минута, Радий не смотрит на монитор, ведет отсчет в уме. Готовишь повторную дозу?
Уже. Сатурация больше не отображается.
Монитор молчит. Только ровная, прямая линия.
Нет-нет-нет, шепчет Аурум, будто словами может удержать ее душу в теле.
Он перебирает ее волосы, не в силах остановить ни кровь, ни холод, расползающийся по ее телу. Его лицо в багровых разводах, глаза совсем красные.
Мы игнорировали ее послания, не слушали речи, которые она готовила, сжигали письма И теперь ей пришлось пожертвовать собой, чтобы показать нам, что происходит на самом деле Его голос пропадает, и от этой боли невозможно отгородиться.
Вольф опускается рядом. Он не знает, чем помочь, но делит горечь со своим верным напарником. Никакой вражды. Никаких споров. Только второй пилот, теряющий единственную подругу, и капитан, который не даст ему пройти через это в одиночку.
Переливание крови? тихо предлагает Вольф.
Не успеем даже донести ее до корабля, не то что подключить систему, беспомощно выдыхает Радий.
И вся академия замирает.
Я чуть расталкиваю сгруппировавшихся вокруг ребят, опускаюсь на колени и размещаю Пухлю на груди у Ртути. Поближе к сердцу. Я не знаю, что я делаю. Пухля тоже. Она суетится, пытается обнять Ртуть маленькими лапками, топчется на одном месте, пробует стереть капли крови.
Лапки дрожат, хвост вытянут, и она отчаянно сучит им, словно отбивается от чего-то невидимого. И вдруг саркома замирает. Тельце напряжено. Маленькие лапки упираются в солнечное сплетение, словно стараются удержать внутри Ртути то, что уже просочилось сквозь материю. Пухля поднимает голову и смотрит в небо. Нет, куда-то еще выше. Туда, где наука уже не работает.