Мой мозг и так страдает от гипоксии, а черный скафандр Вольфрама только будоражит фантазию. Мы в раздевалке, я тянусь к нему, хватаю за загривок, дергаю жесткую шерсть, проверяю его пределы. Он перехватывает инициативу: прижимает меня спиной к холодному металлу, его дыхание обжигает мне губы. Когти скользят вниз по бедрам, распарывают термобелье. Я ощущаю в каждом движении необузданную силу, власть, напор. Меня накрывает жар, напряжение сдавливает грудную клетку. Вокруг терпкий запах металла, остатки тяжелого воздуха, а между нами искрящее напряжение. Вольф упрям, не выносит возражений, и это сводит меня с ума. Он дерзок и груб, но я и не прошу осторожности. Я хочу, чтобы он был таким, каков есть: властным и неудержимым
Кислород врывается в легкие. Реальность бьет по щекам, словно поток ледяного ветра. Мы все еще в космосе. Одурманенный разум сыграл со мной злую шутку. Стоп! Этот негодяй смыл меня в космос! Спустил, как премию в первые дни новогодних каникул!
А теперь тащит меня к шлюзу и держит крепче, чем я сама когда-либо держалась за свою жизнь.
Глава 11. Новое начало
Вольф разжимает фиксаторы на перчатках, встряхивает руками и разминает суставы. Шлем он уже бросил на пол.
Значит, ты выставил меня в открытый космос. А потом внезапно решил, что я еще пригожусь?!
Я разъяренно расстегиваю клапаны скафандра, и тяжелая амуниция падает на пол. Все тело дрожит от усталости, но я держусь. Пока держусь.
Это классическая история, пожимает плечами лохматый гад. Переводишь сотрудника на удаленку, а потом выясняется, что без него ничего не работает.
Вольф припадает к моим ногам и спешно помогает расстегнуть ботинки. Вот ведь джентльмен!
Что не работает?! После всех этих приключений мне положен отгул! Я фыркаю, приподнимаю нос ботинка и нарочно придавливаю ему хвост. Он прощает мне шалость и подталкивает к выходу.
Шевелись, Ушастая. У нас действительно много работы. Вольф сжимает зубы, отводит взгляд. В его голосе больше нет ни капли сарказма. Тебе нужно спасти саркому.
Я получила приказ. Короткий, без эмоций, но в нем заключена вся суть происходящего. Я замолкаю. Только сейчас до меня доходит: наши проблемы только начались. Саркома умирает, и корабль вместе с ней.
Гравитация на корабле должна быть стабильной, но сейчас мне кажется, что она чуть ослабла. Возможно, мой мозг все еще пытается адаптироваться после перегрузки. Если верить исследованиям, спутанные когнитивные процессы стандартный побочный эффект после экстремального воздействия внешней среды.
Радий замечает нас еще до того, как мы пересекаем порог. В его взгляде мгновенно появляется аналитическая сосредоточенность: он фиксирует каждую мелочь, проверяя, насколько я еще функциональна.
О, с возвращением.
Спасибочки. Я правильно понимаю, что мне даже больничный не положен?
Он не улыбается, и в его выражении сквозит: «Буду делать вид, что не замечаю, как ты держишься из последних сил».
В меня летит пакет со стерильным хирургическим костюмом. Я перехватываю его, но не спешу разрывать упаковку. Вместо этого задерживаюсь на долю секунды, ощущая в горле неприятное першение.
Отворачиваюсь.
Сейчас ли время стесняться? Конечно, нет. Но вот проблемка: логика и психика словили жесткий рассинхрон. Я еще сама не видела это тело без одежды, а мне вот-вот придется публично оголиться.
Радий углубился в данные на мониторе, его пальцы порхают над сенсорной панелью. Он не смотрит в мою сторону, не комментирует мои движения вся его концентрация направлена туда, где решается вопрос жизни и смерти. Остальные учтиво отвернулись, предоставляя мне некое подобие уединения. Селен
успела махнуть рукой, на ее лице мелькнула улыбка облегчения мол, шкура подруги уцелела, а значит, все не так уж плохо.
Кис не сразу отводит взгляд. В его выражении уверенность профессионала, который сделал единственно верный выбор. Не нужно уточнять, почему он пошел против приказа Вольфа это даже не вопрос морали или личного мнения. Он давал клятву Гиппократа.
А вот Вольфу концепция личных границ, похоже, не близка. Я чувствую его взгляд, и он не просто наблюдает он упивается. Я вижу отражение его морды в стекле. Вижу, как он приближается к окну, как скрещивает руки на груди, как напрягает плечи. Он выдерживает дистанцию, но не может заставить себя отвести глаза.
Я застегиваю последний ремень, позволяю себе секундную паузу, прежде чем обернуться.
Что, командир, проверяешь, можно ли отдавать распоряжения телепатически?
В центре лаборатории уже знакомая прозрачная камера, наполненная жидким светом. Потоки энергии нестабильны: их частота скачет, создавая хаотичные пульсации. Радий вводит команду защитное поле гаснет, и капсула открывается. Внутри, погруженная в вязкую субстанцию, лежит Пухля.
Ее оболочка потускнела, контуры расплылись, а свечение угасает. Энергия, которую считали неисчерпаемой, теперь находится на пределе. Еще несколько минут, и ее не останется вовсе.
Мониторы фиксируют стремительное снижение показателей, сигналы тревоги сливаются в непрерывный гул. Селен крепко сжимает руки, Кис трясется, его плечи напряжены, словно он внутренне борется с неизбежностью. Вольф застыл в абсолютной неподвижности, а сведенные скулы выдают нежелание принимать реальность.