Кабина, прием! Передай по громкоговорителю: всем учащимся немедленно следовать в гравитационный купол! Времени десять минут! Повторяю: десять минут! После этого останавливай подачу кислорода во всех отсеках, кроме купола, центра управления и медлаборатории. Исполнять!
Второй пилот мгновенно принимает указания. Я понимаю это, потому что станция оживает: раздается надрывный вой резонансной тревожной сирены звук, от которого вибрирует даже воздух. Из динамиков по всему кораблю разносится голос бортового искусственного интеллекта металлический, бесстрастный, с искаженным эхом.
Внимание! Экстренная эвакуация в гравитационный купол! Повторяю, экстренная эвакуация! Действуем по протоколу, как на учениях быстро, четко, без паники. Время до герметизации отсеков и прекращения подачи кислорода девять минут сорок секунд
Мы вчетвером бросаемся вперед, топот наших ног сливается с нарастающим шумом, доносящимся со всех сторон. Мне тяжело балансировать со связанными передними лапами.
За стенами корабля оживает гул: студенты, покинувшие аудитории и спальни, спешно продвигаются к куполу. Металлические перекрытия передают дрожь от множества шагов, лестничные модули переключаются в режим быстрого подъема, а автоматические двери со щелчками раздвигаются перед бегущими. На палубах и в технических отсеках перекрываются ненужные коридоры, направляя толпу по самому безопасному маршруту.
Лант, бери на себя эвакуацию, отдает приказ Вольф, не замедляя шаг. Убедись, что все добрались до купола. С тобой в зале должно оказаться сто двенадцать учащихся: без меня, Ботаника, Штурмана, Селен и этой Ушастой бестии.
Сделаю, коротко отвечает Лант и, не дожидаясь уточнений, сворачивает в боковой проход, где уже мелькают фигуры студентов.
Второй пилот остается в кабине, держим связь, кричит ему вслед капитан.
Из динамиков повторно раздается прерывистый голос искусственного интеллекта, докладывающего об обновлении параметров энергополя и оставшемся на эвакуацию времени.
Мы несемся дальше, каждый шаг дается с усилием. Плечи затекают, спина ноет связанным рукам некуда деться, кроме как давить на шею. Стоит резко дернуться вперед, и петля стягивается сильнее, не давая нормально дышать. Я сгибаюсь, пытаясь хоть как-то распределить вес, но каждый рывок только усиливает дискомфорт.
Впереди уже маячит медицинский отсек я узнаю его по привычным указателям с зеленым крестом. Мы сворачиваем в небольшой обзорный сектор перед лабораторией. За стеклом кипит работа: беглые тени, быстрые движения. Холодный свет ламп выхватывает бледные лица, сжатые губы, напряженные взгляды. Приборы на мониторах мигают тревожными сигналами, ассистенты мечутся между установками, подключая новые датчики.
Селен прилипает к прозрачной перегородке, чуть не впечатавшись в нее носом. Я располагаюсь сбоку, руки, все еще стянутые позади, сводит судорогами. Внутри лаборатории все выглядит одновременно хаотично и пугающе слаженно.
Наш медицинский гуру, выдыхает Селен. Человек, от которого ты не услышишь «само пройдет» или «вскрытие покажет». Для своих просто Рад. Радий.
Я замечаю, как ее пальцы непроизвольно теребят край рукава, будто ей хочется занять руки, чтобы не думать о чем-то волнительном.
Его терпение бесконечно, а вот чувство самосохранения под вопросом. Он сутками торчит в лаборатории, натыкается на стены, когда задумается, и разговаривает сам с собой, потому что никто другой уже не поспевает за его мыслями,
завороженно шепчет она.
Я замечаю, как Селен кокетливо накручивает прядь волос на палец. В глазах вспыхивает что-то похожее на восхищение, но она тут же моргает, словно пытаясь прогнать ненужные мысли.
Радия действительно видно сразу. Среди блеклых халатов он выглядит как сбежавший из другого измерения сумасшедший ученый. Недлинные волосы рубинового цвета взъерошены так, будто он третий день не выходил из лаборатории. Очки съехали на переносицу, взгляд блуждает по настройкам планшета, а губы беззвучно повторяют какие-то формулы. Он худой, высокий, с острой линией скул и сосредоточенным выражением лица. Если честно, кажется, я видела его раньше! Это ж крашенный Шурик из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию»! Ничего себе смена имиджа!
Ходячая энциклопедия, фыркает Вольф. Он возглавляет экстренную операцию по стабилизации саркомы.
Саркома! Моя Пухля!
В центре лаборатории расположена прозрачная камера, наполненная жидким светом. Вероятно, она должна поддерживать стабильность энергополя, которое неровно пульсирует, будто умирающий маяк. Внутри, в вязкой субстанции, размещена обмякшая Пухля. Маленькое доброе существо.
Я никогда не видела ее и не знаю, как она должна выглядеть. Но мне понятно одно: она умирает.
Существо соткано из мягкого свечения. Ее маленькое одутловатое тельце тускло переливается пастельными оттенками. Но, кажется, оно больше не излучает тепла.
Пухля свернулась клубочком и совсем не шевелится, только маленькие лапки прижимаются к прозрачным стенкам, будто она из последних сил держится за этот мир. Ее внутренний свет медленно угасает.
Я не вижу крошечных глаз, тем не менее чувствую, как Пухля смотрит на меня.