На самом деле это было смесью дурного поэтического вкуса и стонов «африканца» в подвале. Да плевать!.. Ксендзов стразу же стал героем номер один.
Слова перепиши, Ксендз.
Бей, зверей!..
Сау, ауау Ништяк, братан!
Викуша, а не прогуляться ли нам
За полтора месяца Иван привык к фонарю за окном. Светит и пусть светит. Когда засыпал на спине, видел цветные сны, как с красными тюльпанами.
«Госпитальный рэп, рэп, рэээп», всю ночь долбило по мозгам Ивану, и снился ему водитель из маршрутки. Водитель размахивал рукой, красными губами на коричневом лице повторял: «Викуша, падемте в перевязочную, почитаем рэп!»
Наступило утро. На измятой койке Ксендзова валялась гитара. Взъерошенные после ночи медсестры прибежали и, делая ужасные глаза, сказали, что Ксендзову все!
Гитаруто гитару ой шо будет! и умчались, задирая мятые подолы.
Иван вечером так и не выпил: третий пригубил и поставил, побоялся, вспомнив предостережение доктора.
Доктор полчаса детально рассказывал, что и в какой последовательности натворил нарушительрецидивист Ксендзов. Уловил Иван лишь некоторые детали: «Значит, всетаки добрал до кондиции. Упертый пацан». Ксендзов перелезал через забор с двумя бутылками водки: Ксендзов же не мог тихо он пел госпитальный рэп! Но не все же понимают его творчество. К примеру, дежурный офицер по госпиталю не проникся. Может, он бы и простил Ксендзова: отпустил бы, взяв с того обещание не лазить в его смену по заборам, но Ксендзов стал орать и обозвал офицера тыловой крысой. Офицер, конечно, обиделся. Может, он тоже был за хребтом? Да наверняка был. Но простил бы и это фронтовик фронтовика поймет. Если бы Ксендзов не полез драться с вызванным нарядом. Тут уж его скрутили, спеленали и оставили трезветь в дежурном помещении, в комнате отдыха наряда. Наряд ночью не отдыхал, развалившийся во сне Ксендзов громко храпел, икал и пьяно орал рэп. Доктор сказал, что нарушитель дисциплины Ксендзов будет сегодня же выписан и отправлен долечиваться в свою часть.
Тем
более, продолжал свой монолог доктор, сегодня у нас мероприятие. Вас придут поздравлять. Замкомандующего округом лично вручит государственные награды. Будут представители церкви и общественности. Поэтому сегодня нужно привести в порядок палату и быть готовыми встретить гостей достойно.
«Зануда этот доктор. А вроде ничего мужик. Ксендзова предупреждали ведь. Сам нарвался», подумал Иван.
Мероприятие началось сразу после завтрака.
От общественности пришел всего один с отвисшим брюшком. Он ставил в ноги каждому пакет с гуманитарной помощью и повторял одно и то же:
Скорого выздоровления, скорого выздоровления.
Иван полез в пакет и вынул, что первое попалось, карманный календарик. На календарике этот же мужик с брюшком стоял на фоне города. И подпись: «Кандидат от народа Муков». В пакете лежали тельник, сгущенка, конфеты сосальные, шоколадка и пара синих носков.
Разозлился Иван.
А че носки не белые?
«Цивильный» заволновался.
Как вы сказали? и к генералу, на ухо ему: Альберт ну что же ты меня не предупредил? Солдат просит белые
Генерал готовился сказать речь. Вокруг суетились три старших офицера в золотых парадных погонах. Попик в рясе. Генерал, в сущности, был не плохим человеком, поэтому ответил тихо, чтоб никто кроме «цивильного» не слышал:
Нахрена ты носки эти придумал? У них и ногто не у всех по две. Ты бы им лучше водки хорошей Ладно, не бери в голову, и громко в Иванову сторону: Товарищи военнослужащие, про носки ничего не скажу. Но имею честь от лица командования вручить вам, то есть, отличившимся, государственные награды.
И генерал, не теряя понапрасну времени, стал вызывать поодному.
Первым назвали Витюшу.
Тот вытянулся по стойке смирно и строевым шагом, прижимая к бедру правую ладонь с оставшимся на ней одним единственным большим «музыкальным» пальцем, подошел к генералу.
Носи, сынок, заслужил, и нацепил генерал на грудь Витюше медаль «За Отвагу».
Служу отечеству! рявкнул Витюша.
Наградили еще одного паренька медалью «Суворова». Иван хотел завалиться на кровать, потом решил, что надо бы покурить сначала.
И вдруг:
Ксендзов! Рядовой Алексей Ксендзов А где он?.. Чтоо?
Генерал свирепо глядит на доктора, а тот объясняет, что так и так, дескать, выписан боец за нарушение режима.
Иван с интересом наблюдал за развитием событий. А события не заставили себя долго ждать. Генерал, уж не стесняясь никого, трубным басом, так, что даже худощавый попик с испугу зажмурился, загудел:
Доставить сюда. Сейчас немедленно! и тише, но так что все услышали: Ты что, доктор?.. А это кому прикажешь вручать а?!
Непроизвольно и врачи, и раненые потянулись в центр палаты: увидели в руках генерала красную бархатную коробочку. Генерал открыл, и все ахнули. У доктора очки съехали на кончик носа
В коробочке лежала звезда Героя России.
Спустя тридцать минут Ксендзов, извлеченный в аварийном порядке из дежурки, переодетый в чьюто чистую пижаму, уже стоял подле генерала, потупив взгляд. Ему было сильно плохо: он слушал монотонноторжественную речь генерала, но не мог сосредоточиться. Внутри давило на все клапана. Он жадно окинул взглядом палату. Минералка стоит на столе, прямо посередине, всего в двух шагах. Но генерал! Придется ждать