А что, если я все равно тебе расскажу? Спрашиваю я. Ты всегда можешь сказать, что я просто сама разболтала тебе информацию.
Его глаза устремлены на меня, в их глубине затаилось любопытство, а также настороженность. Если это что-то, чего ты не должна говорить, то тебя могут выпороть, предупреждает он меня.
Я хихикаю. Ничего страшного, я быстро заживу. Это одна из вещей, которые я могу делать хорошо исцеляться от любого вида наказания.
Он фыркает. Никто так быстро не оправляется от порки.
Я могу.
Веселье Региса медленно улетучивается, когда он снова смотрит на меня и хмурит брови. Что ты имеешь в виду?
Только то, что я сказала. Я обдумываю, как ему это объяснить, но, вероятно, было бы легче показать ему, чем сказать словами. Я шарю пальцами по твердой земле и нахожу камень. Смотри, смотри.
Я ударяю камнем о стену, затачивая и без того заостренную сторону, а затем с силой опускаю его на предплечье, пока он в замешательстве наблюдает за происходящим. Край камня впивается мне в руку, и он, задыхаясь, протягивает руку и хватает меня. Регис выбивает камень у меня из рук и с хмурым видом поднимает мою руку.
Какого хрена ты делаешь? спрашивает он.
Смотри, говорю я, указывая на кожу, которую я разорвала. Щиплет, но пятно крови почти сразу уменьшается, и его глаза расширяются, когда кожа снова срастается. Он проводит большим пальцем по тому месту, где был порез, и обнаруживает гладкую, не понятую кожу. Оставшаяся кровь это все, что говорит о ране, которая когда-то там была.
Это невозможно, говорит он. Если ты исцеляешься так быстро, это означает, что ты
Ошеломленный взгляд поднимается, чтобы встретиться с моим. Его рука сжимает мое предплечье сильнее, до боли. Я вздрагиваю. Эй, это больно. Я отстраняюсь, и он отпускает меня, как будто все еще удивлен. Я потираю область, которую он сжимал, успокаивая небольшой синяк из-за его хватки, когда он исчезает.
Ты Смертный Бог. Это не вопрос, но я все равно киваю.
Однако, как только я это делаю, выражение его лица мрачнеет. Рука Региса вырывается и обхватывает мое горло, прижимая меня к стене. Ты, блядь
Эй! Один из взрослых, патрулирующих коридор, подбегает к нам. Что ты делаешь? Никаких драк!
Слезы жгут мне глаза. Но предыдущие слова Региса напоминают мне. Это место не для плакс. Я не ребенок. Я сдерживаю их, но все еще сопротивляюсь ему. Отпусти!
Он наклоняется ближе. Ты гребаный Смертный Бог, шипит он. Какого хрена такая, как ты, делаешь здесь?
Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Я прижимаюсь к нему, мое дыхание учащается по мере того, как он сжимает меня крепче. Ты делаешь мне больно.
Эй! Снова зовет взрослый. Чья-то рука опускается на плечо Региса и тянет его назад. Он наконец отпускает меня. Я откашливаюсь и делаю еще один вдох. Что, черт возьми, я сказал? Жесткая рука бьет Региса по лицу, а затем еще раз. Каждый удар следует за словами мужчины: Никаких. Блядь. Драк.
Региса бесцеремонно отбрасывают к стене и тычут пальцем мне в лицо. Тебя тоже это касается, огрызается мужчина, прежде чем умчаться прочь.
Я чувствую комок в горле, когда Регис качает головой и отодвигается на несколько футов от меня.
Почему ты причинил мне боль? Мне удается спросить по прошествии нескольких минут.
Потому что тебе здесь не место, отвечает
он. Регис подтягивает колени к груди и обхватывает их своими маленькими ручками. Из-за тебя пропал мой брат.
Но я никогда не встречалась с твоим братом.
Не имеет значения. Он качает головой. Ты такая же как Бог, который забрал его.
Нет, это не так.
Так и есть, настаивает он.
Гнев переполняет меня. Нет. Я не такая же! Я кричу.
Тихо! рявкает мужчина из дальнего конца коридора. Еще один гребаный крик, и ты и твой друг будете спать во дворе вместо того, чтобы получить койку.
Эта угроза заставляет меня закрыть рот, но, несмотря на это, я придвигаюсь к Регису. Он отодвигается. Не приближайся ко мне, шипит он.
Я не плохая, говорю я ему. Я ничего не сделала твоему брату. Честно.
Регис долго молчит, на самом деле так долго, что я боюсь, он решил игнорировать мое существование. В конце концов, однако, он заговаривает. Смертных Богов здесь быть не должно, говорит он, не глядя на меня. Смертные Боги лучше людей.
Я хмурюсь. Почему ты так думаешь?
Потому что это правда, огрызается он. Ты исцеляешься быстрее. Ты умнее. Ты сильнее. Вот почему Грелл пошел с этим Богом потому что мы, люди, не можем бросить им вызов.
Мой папа говорил, что люди и Боги одно и то же, говорю я ему.
Это не так.
Я прикусываю язык, чтобы не накричать на него. Мой папа не лжец. Он бы не сказал мне того, что не было правдой. Я шмыгаю носом, и этот звук заставляет меня осознать, что слезы вернулись. Как бы я ни старалась не обращать на них внимания, они текут по моим щекам. Каждое протирание высушивает мою кожу только для того, чтобы она снова ощутила свежую соленость моей собственной боли.
Мальчик вздыхает, и я скорее чувствую, чем вижу, как Регис поворачивает голову в мою сторону. Что я говорил о слезах?
Я икаю. Мой п-папа не лгал, говорю я.