Он вскинулся, поднимаясь на ноги. И увидел
Все словно замедлилось у него перед глазами, время потекло тягуче, не спеша.
Сванхильд напоследок все-таки отступила от драугаров. Назад и в сторону, к ручью.
Меч грязно-серой полосой опускался на женское плечо, прикрытое плащом. Нацеливаясь сверху вниз, так, чтобы пройти через всю грудь. Разрубая ребра. Ясно, что после такого ей не выжить.
И мир перед глазами стремительно выцветал, точно падающее лезвие убивало не только девчонку, но и краски.
Ермунгард прохрипел Харальд, кидаясь вперед. Не ее
И шибануло. Изнутри, такой злобой, что лицо перекосилось. Он заревел без слов, без смысла, просто рыком зверя. В прыжке скручиваясь от ненависти, что рвала сейчас внутренности. Огнем, болью, застарелой горечью, новорожденной яростью
По глазам полоснуло красным, следом кипящим золотом.
И тут же мир перед глазами стал привычным.
Харальд перехватил руку с мечом, уже успевшим коснуться девчонки. Рванул назад, заводя за широкую припухшую спину, выламывая из сустава.
Его кисть на мокром, холодно-липком запястье драугара оказалась самой обычной, человеческой. Ни темно-серого, ни серебра на коже не было.
Но второй драугар уже нападал, и Харальд развернулся к нему. Уклонился от меча, падавшего в его сторону плашмя. Вбил правую руку в бок, прикрытый лишь кожаным доспехом и выдрал кусок плоти. Снова развернулся к первому мертвецу, упавшему на колени и тянувшему сейчас уцелевшую руку к Сванхильд.
Та упала в ручей головой. Белое пятно лица уже погружалось в воду, пленка поверхности покрылась рваными кругами, принимая ее. Следом сомкнулась сверху как посмертная пелена.
А по ручью текло красное пятно. Кровь, алая, широкой полосой
Харальд завыл и подхватил выпавший из руки драугара меч. Снес голову тому, что ударил Сванхильд. Лезвие, хрустнув, переломилось. Но шею мертвецу наполовину срезало, не справившись лишь с хребтом.
Он отшвырнул в сторону второго драугара. Выдернул девчонку из воды, ухватившись за плащ.
И вернулся к мертвецам, чтобы сделать с ними то, что прежде делал с людьми. Разделать на части.
Теперь получилось.
Молодость не верит в собственную смерть, мелькнуло в уме у Харальда, когда он наклонился над ней, покончив с драугарами. Только в чужую. Поэтому и лезет на рожон, словно хочет узнать, насколько люди смертны.
Добава. Сванхильд
Из раны все еще текло вялыми толчками, едва-едва. Он скомкал плащ, придавливая разрез. Недоверчиво коснулся шеи под подбородком.
И ощутил слабое, тонкой нитью ползущее под его пальцами, биение. Вспомнил в последний момент дуреха начала заваливаться спиной в ручей. То ли нога подвернулась на камне, то ли перепугалась наконец достаточно, чтобы дернуться, выходя из-под удара.
И он не дал лезвию дойти до конца.
Но на плече осталась рана. Скулы заострились, дыхание было почти не заметным.
Харальд с шипением выдохнул. Расстегнул плащ, рванул на ней рубаху, замотал разрубленное плечо влажной тряпкой. Завернул голую до пояса Сванхильд в мокрый плащ.
И, вскинув на руки, зашагал по лесу, оглядываясь на ходу. Мест этих он не знал.
Голова кружилась. Сколько времени он тут бродил? И как вышло, что здесь бродила еще и Сванхильд, одна?
Он шел и шел, двигаясь в ту сторону, откуда пришла девчонка. Ярость потихоньку угасала, потом и вовсе сошла на нет. Ноги начали подрагивать тело, став человеческим, обретало и человеческие слабости.
Вскоре Харальд уже не шел, а брел, с трудом переставляя ноги и спотыкаясь время от времени.
Сванхильд, безвольно лежавшая у него на руках, вдруг задрожала. Губы зашевелились, выталкивая какое-то слово.
Ха Хара
Харальд, Харальд, проворчал он, прижимая ее к себе
покрепче, чтобы тепло его тело прошло сквозь плащ.
И вспомнил вдруг рабыню-славянку, которую пришлось забить плетьми. Та кашляла так, что было понятно долго не протянет. Если девчонка сейчас тоже простынет
А ведь она еще и ранена. От этой мысли свело челюсти, потому что ранили Сванхильд при нем. От меча драугара он ее уберечь не смог, а если еще не убережет от простуды
Кто-то должен был пойти за ней, подумал Харальд. Если только его люди совсем не разболтались то кто-то должен был до этого додуматься.
Он замер посреди невысоких кустов, заорал, почти ни на что не надеясь:
Ко мне.
Сначала никто не отозвался. Но когда Харальд уже бухнулся на колени, решив, что сначала разотрет трясшуюся от озноба Сванхильд, и лишь потом пойдет дальше издалека вдруг долетел чей-то возглас. Едва слышный, тихий.
Он заревел:
Сюда.
В ответ прилетел новый крик, уже более громкий. Потом по кустам, перепрыгивая через те, что пониже, и проламываясь сквозь заросли повыше, прибежали двое его людей. Замерли в одном полете стрелы, всматриваясь в него.
Харальд рявкнул:
Я в порядке. Ко мне, я сказал.
И как только те подбежали оба с улыбками от уха до уха, словно увидели не своего ярла, а красивую девку, уже начавшую им подмигивать распорядился:
Олаф, дай твою рубаху. Снугги, одолжишь плащ? В Йорингарде верну. Отвернитесь пока оба. Сколько времени меня не было?
Олаф, разворачиваясь, сказал:
День, ночь и сейчас уже второй день кончается, ярл.