Осень стояла что ни на есть скверная: дождь, гололедица, дороги раскисли, мелкие речушки вышли из берегов. Громова никто не спрашивал заранее, сможет ли он прийти в тот пункт в назначенное время. Почему-то считалась, что может, и, вообще-то говоря, маршрут был преодолим, если бы не ударивший в ту пору ливень. Ливень с морозцем это страшно. Кажется, вся земля вокруг превратилась в сплошное тонкое, скользкое месиво.
Одно болото он кое-как преодолел, хотя две машины там завязли крепко пришлось тащить тракторами. Но на пути появилось другое болото, напоминавшее от переполнявшей его воды озеро. Пока разведка искала пути преодоления препятствия, он по рации Доложил командиру полка об обстановке, и о принятых мерах, и о том, что, по его мнению, батальону следует избрать другой маршрут, что будет в связи с этим небольшая потеря во времени, но зато батальон придет к месту назначения без потерь.
Командир полка, конечно, понимал, что это самый разумный и правильный выход: батальон встретил трудное препятствие и, чтобы сохранить силы, обходит его с севера, делая, правда, лишний круг. Но такова суровая действительность жизни, постоянно меняющейся и подвергающей людей новым неожиданностям и испытаниям. Громову и в голову не приходило, что его план действий встретит сопротивление он считал своего командира полка умным и грамотным человеком. Однако на этот раз его постигло разочарование: старший командир отмел все его предложения, приказав двигаться тем маршрутам, который был обозначен накануне учений.
Мобилизуйте людей на выполнение задачи, а не занимайтесь отсебятиной! сказал он резко, и на этом разговор был закончен.
Командир полка принадлежал к тому типу немногих военных, теперь уже, к счастью, все реже встречающихся, которые главным инструментом в общении с подчиненными избрали властный окрик или разнос по любому поводу.
Тогда Громову хотелось крикнуть в ответ командиру полка, что это не отсебятина, что это самое разумное, но он не крикнул, сказав то, что полагалось сказать младшему: «Есть, мобилизовать людей!» Но сам себе зарубил на всю жизнь: никогда, ни при каких обстоятельствах не разговаривать таким тоном с подчиненными. Не кричать. Если же не выдержит и тоже начнет третировать своих подчиненных, то самое лучшее в этом случае срочно подать в отставку.
В тот ненастный день он и ротные командиры старались изо всех сил. Мобилизовать людей не было необходимости: солдаты все понимали и действовали на пределе. Нашли в болоте брод брод, конечно, условное название, однако машины снова застревали, вязли, но их вытаскивали, и, кажется, совершалось невозможное они преодолевали препятствие за препятствием, их воля, их напористость побеждали. Неожиданно обрушился новый ливень мощные потоки воды падали сверху, видимости почти никакой, и в этой мгле, в потоках дождя, мокрые, изнуренные, они не опустили руки они делали свою работу, выполняя приказ.
Он привел свой батальон в назначенное место. Привел с минимальным опозданием, оставив в болотине четыре машины, которые так завязли, что вытаскивать их можно было, лишь устроив специальные приспособления.
Тут же после доклада с ним по рации говорил командир полка:
Ну вот, а ведь упирался, маршрут, видишь ли, не тот.
Четыре машины застряли в болоте, ответил Громов.
Про это я не хочу знать. Четыре не сто. Пришел вот главное. Про машины помолчи. Выберутся, подойдут. Понял?
Громов ответил, что понял, но при этом снова заявил, что пока он не может сказать, будто его батальон в полном составе достиг пункта сосредоточения: ведь четыре машины и люди остались на болотине.
Что ты твердишь мне: «Остались, остались» Очень плохо, что остались. Но все же ты дошел, преодолел вот главное, люди героически себя вели, знаю, знаю Поэтому нечего кляксы класть на чистый листок. Машины подойдут понял? Поэтому про них я ничего не знаю. И знать не хочу. Поняли меня, майор Громов (командир полка вдруг перешел на официальное "вы»)? Следующий доклад жду от вас через час!
Громов тяжело вздохнул и ответил:
Слушаюсь.
Да, крутоват был полковник Буров, у которого он проходил батальонную науку, ничего не скажешь. Через час Громов, как было приказано,
снова доложил. Люди сушились, приводили себя в порядок, в общем, все шло по намеченному графику, и при этом втором докладе командир полка снова дал ясно понять, что он ничего не хочет знать об отставших машинах. Не понравилось это Громову, но разве будешь перечить начальству?! Начальству, как говорится, виднее. Однако и свою ответственность Громов отчетливо сознавал: четыре машины и люди были еще там, на болотине. Батальон был здесь, батальон без четырех боевых машин, и это заставляло Громова нервничать. Не весь, значит, батальон
О том, что было дальше, Громов вспоминал с горькой усмешкой. Приехал во второй половине дня проверяющий. Громов доложил, чем занимается батальон, не утаив при этом про отставшие на марше машины. Проверяющий даже рот раскрыл: какие машины? О том, что батальон вышел в назначенное место, ему успели доложить, но про машины умолчали. Проверяющий тут же соединился с командиром полка.