Матвеев тоже пристроился среди солдат покурить. Полчаса назад он ходил по полю и кричал «Отставить!», «Назад!», «Вперед!», и лицо у него было тогда сердитое, суровое, а теперь, когда он присел среди них на взгорке, то весь он казался другим спокойным, простым, доступным. Он шутил, улыбался, весело оглядывал тех солдат, которым недавно выговаривал на поле за медлительность, за лень, сейчас перед ними сидел старший хороший товарищ, учитель, знающий цену своим способным ученикам, умеющий вовремя их приласкать, но и не пропускающий ни одной их оплошности.
А что, товарищ старший лейтенант, сделав серьезный вид, спрашивал ефрейтор Шушук, так уж это важно, чтобы мы поднимались в атаку тютелька в тютельку как один? Он повернул к Матвееву узкое в коричневых крапинках лицо, глаза его при этом смотрели чуть лукаво.
В бою, товарищ Шушук, все важно, сказал Матвеев мягко и с подковыркой.
Это тебе не в парикмахерской, Шушук, вставил кто-то из солдат.
Там тебе правый бок подстригут, а левый оставят на память, выглянул из-за спины Рамазанова Бекасов.
Ну, это
смотря в какой парикмахерской, ответил Шушук, уже настраиваясь на профессиональный разговор. Где-нибудь в пошехонии
В нашей районной меня однажды постригли фуражку стеснялся снять, признался Бекасов.
А у меня таких случаев не было. Ни разу не было, веско сказал Рамазанов. И знаешь почему? обратился он персонально к Бекасову.
Ну почему? откликнулся Бекасов.
Потому что видят, с кем имеют дело.
Громкий хохот разнесся по полю.
Я почему спросил насчет тютелька в тютельку, Товарищ старший лейтенант! вернулся к прежнему разговору Шушук. Ведь пришлось нам выкладываться сегодня из последних сил. Шушук многозначительно повел глазами.
Неужели из последних? насмешливо спросил Матвеев. Мне даже не верится.
Честное слово, товарищ старший лейтенант. Шушук для верности даже стукнул себя в грудь. Я думал: ну, пропал, не выдержу. Бегу, а сам местечко в сторонке приглядываю посуше да поудобнее, где бы мог плюхнуться и чтобы другим не помешать. И ведь, как назло, никак не найду подходящей площади: сырость кругом или грязь с водой. Так и бежал до самого финиша, плюхнулся наконец, а мне говорят: «Отбой, приехали».
Значит, если бы местечко подходящее нашли, то упали бы?
Обязательно бы узнал, товарищ старший лейтенант, и минуты бы не раздумывал.
Только это вас и остановило?
Нет, не только это, лукаво улыбнулся Шушук. Кино, говорят, сегодня в клубе интересное, про любовь, говорят, кино. Надо же посмотреть, товарищ старший лейтенант.
Выходит, кино вас удерживало?
Удерживало, товарищ старший лейтенант.
Солдаты смеялись веселил их Шушук своими разговорами. Многие завидовали ему: умеет с командирами поговорить. У другого так не получится, а Шушук может: шуточками да прибауточками, а глядишь, и про дело намекнет, хоть то же кино, к примеру, взять, вишь как ловко ввернул, напомнил командиру, что солдаты мечтают сегодня попасть в кино. Правда, до вечера еще далеко, ну да не лишне будет зарубку с утра сделать пусть командир имеет в виду.
А как, товарищ старший лейтенант, насчет обеда, мы не прозеваем? опять с тем же серьезным выражением на лице заговорил через некоторое время Шушук.
Беспокоитесь? улыбнулся Матвеев.
В общем, немного волнуюсь, сказал Шушук. Вдруг, думаю, первое прокиснет или второе подгорит. Убыток получится. Я убытков не хочу, товарищ старший лейтенант.
Матвеев хитро улыбнулся:
Все от вас будет зависеть.
Это как же понять, товарищ старший лейтенант?
Да очень просто. Матвеев посмотрел Шушуку в глаза доверительно и лукаво. Полагается нам на отработку темы два часа, а мы приложим силы, постараемся и за полтора часа ее освоим.
А может, на после обеда отнесем? закинул удочку Шушук, зная наперед, что говорит ерунду.
Солдаты кругом засмеялись.
Матвеев сделал паузу.
Нет, товарищ Шушук. Задание свое мы выполним до обеда:
Панков слушал, хмурился. Ему казалось странным, что люди могут вести разговоры о разных пустяках, могут смеяться, делиться друг с другом разными глупостями. «Завтра же напишу письмо отцу. Скажу: отец, ты что со мной делаешь?.. Мне очень тяжело, отец, и стыдно. Как ты можешь, отец»
Ладно, товарищи, кончайте перекур! потребовал Матвеев и встал, поглядев озабоченно на часы. И его голос вдруг стал другим прежняя суровость и сдержанность вернулись к нему. Перед солдатами снова был тот командир роты, которого они привыкли видеть в казарме, на плацу, в классах.
Командиры взводов, приступайте к занятиям! скомандовал он и опять посмотрел на часы.
С разных концов поля понеслись команды. Солдаты поднимались, поправляли на ходу снаряжение и бежали на голова своих взводных командиров. Отогревшаяся земля мягко пружинила под ногами.
Поздним вечером Матвеев вернулся к себе домой.
Сколько у него было сегодня разных дел: марш-бросок на рассвете, занятия тактикой в поле, совещание в штабе полка В сущности, он с утра до вечера был на ногах, И так каждый день
Теперь он пришел домой.
Он широким жестом распахнул дверь в квартиру и особым, присущим только ему голосом, в котором звучали радость и нежность, сказал: