Солдаты присели возле кустов.
Перекур.
Очевидно, никого особо не удивил этот бег через «зараженную полосу» солдаты спокойно переговаривались между собой. Рамазанов, по обыкновению, подсмеивался над своим дружком, тонким и тщедушным на вид Бекасовым.
Больно быстро бежал, товарищ Бекасов, озабоченно качал он своей крупной головой. Нельзя так.
А что?
Да тут такое дело
Какое еще дело?
Лес рядом, убежишь разыскивай тебя.
Панков слушал их разговоры, вздыхал. Неужели они в самом деле не испытывают усталости и способны развлекаться всякой болтовней? Сам он, кажется, не в силах пошевелить даже языком.
Голос лейтенанта Лукоянова прервал его размышления:
Немедленно окопаться!
Вот и кончился перекур. Трех минут не прошло.
Сержант Вощаев уже расхаживал по взгорку. Прищурив глаза, он смотрел в сторону поля ему было необходимо определить расположение окопов.
Тут копайте. Взмахом руки он показывал, какую позицию должны, занять солдаты.
Рамазанов, мешковато проследовав к своему месту, достал из чехла лопату, поплевал на ладони и, присев на кор-точки, стал обрубать пожухлый прошлогодний дерн. Получалось это у него ловко, как и все, что делал этот солдат.
Все ощутимее, все жарче пригревало солнце. Хороший сегодня выпал День. Ветерок чуть пробежит по кустикам ивняка, около которого застыла фигура Матвеева, зорко оглядывавшего свое войско. Слышался только стук лопат да шорох выбрасываемой из окопов земли.
Через полчаса Матвеев проверял боевой порядок. Он шагал вдоль линии, на которой солдаты заняли оборону, и оценивающим взглядом посматривал в поле. Отрывисто бросал свои замечания. «Каблуки прижать к земле!» это Мишину. «Углубить окоп в бою вас бы убило!» Панкову. Солдаты глядели ему вслед и вздыхали:
лежать в окопе было неприятно сыростью сочилась земля.
Матвеев отошел от окопов дальше, повернулся к Лукоянову корпусом, а глаза его по-прежнему были устремлены на приготовившихся к атаке солдат.
Командир роты не обязан следить за тем, как солдат оборудовал себе позицию! У меня есть свои обязанности! выговаривал он сухо. Почему с командиров отделений не требуете?
Изо всего взвода Матвеев сделал замечания только двум солдатам: Мишину и Панкову. Но все равно Лукоянову нечего было возразить командир, роты оказался прав.
Пока командиры отделений не научатся полностью отвечать за подчиненных им солдат толку не будет. А чтобы они отвечали, командир взвода должен требовать с них. Учить и требовать
Лукоянов молчал. Матвеев дал знак ему, чтобы не следовал за ним дальше, козырнул и пошагал вдоль линии окопов, внимательно оглядывая каждого солдата.
Вот Матвеев уже на другом конце поля. Оттуда донеслась его команда:
Приготовиться к атаке!
И почти тут же Матвеев резко выдохнул:
Вперед!
Солдаты побежали, на ходу нацеливая автоматы на невидимого «противника», но тот же матвеевский голос, только еще более резкий, повернул их обратно:
Отставить!
Оказывается, слишком медленно и не одновременно солдаты поднимались с земли. Снова пришлось им лечь в окопы, снова прозвучала команда «Вперед!», и через минуту снова пришлось вернуться на исходные позиции. Так повторялось несколько раз. Мишин пробовал считать, сколько раз ему пришлось бегать туда-сюда, потом бросил считать. Про себя он называл такую тренировку дрессировкой.
День уже был в разгаре. Разнеживающий, теплый солнечный свет падал на поле, по которому солдаты то бежали, то понурив головы шли обратно к тому месту, откуда начинали атаку. Это чем-то напоминало движение волн на море сначала волна взберется на берег, потом отступит, а через малое время, как бы набравшись новых сил, опять устремится вперед.
Когда-то Матвеев прочитал в одной книге, что победа в бою это хорошо выполненная работа. Чтобы каждый солдат и командир добросовестно работали, за этим примерно и наблюдал сейчас Матвеев. Сначала, когда обходил позиции, он увещевал ленивых, которые даже окоп как следует не удосужились вырыть (посчитали, что для учебного боя сойдет и так), теперь он вылавливал ленивцев, которые опаздывали подняться в атаку со всеми одновременно и потому отставали, не соблюдали интервалов, заставляя соседей оглядываться на них, придерживая свой порыв.
Стоя на взгорке и наблюдая за тем, как его рота атакует, Матвеев имел сейчас лишь одно желание: научить этих людей действовать в едином порыве, быстро, ловко. Настоящая, а не учебная атака это огонь, пули, смерть потери Избежать этих потерь значит не покладая рук работать.
Через два часа прозвучала наконец долгожданная команда на перерыв.
Только тот, кто служил в армии и бывал на занятиях в поле, знает, что это такое, какими благодатными кажутся минуты отдыха после долгой, напряженной работы.
Солдаты расстелили на взгорке около кустов плащ-накидки и присели на отдых. Весеннее теплое солнце пригревало землю было так хорошо сидеть или полулежать, смотреть на синее небо, вдыхать теплый воздух, слушать незатейливые солдатские разговоры о том о сем, о доме, о новостях, полученных в последнем письме, думать о. своем заветном, о чем не скажешь вслух, и глядеть, глядеть при этом на белые облака вверху, которые напоминают каких-то неведомых птиц и бесконечно, как мысли в голове, плывут, плывут по синему небу.