Смотри-ка, ребята!
Ну, началось.
На возвышении, сбоку от дороги, стояло несколько человек в шинелях.
Не иначе нас поджидают.
Третий взвод, не отставать!
Тут же по сторонам дороги полетели дымовые шашки. Шипя и потрескивая, они окутались густым дымом. Дымное облако перегородило дорогу. Донеслась команда: «Газы!»
Прощайте, дорогие товарищи! сказал, дурачась, Шушук и надел противогаз.
Цепочка солдат бежала по, всхолмленному полю: необходимо было преодолеть «зараженный участок». Люди бежали споро, ровно никто не знал, как велик этот участок. Панкову казалось, что он бежит очень долго. Резина противогаза липла к щекам; шея, лоб, глаза все было мокро от пота. В ногах появилась тяжесть, не хватало воздуха. Он бросал тоскливые взгляды вправо, влево в надежде увидеть конец придуманного командирами маршрута, но ничего не видел, кроме солдат, которые бежали по полю, рассыпавшись по нему извилистой цепью.
С противоположной стороны, куда они направлялись, треснули автоматные очереди, тут же вспыхнули впереди два взрыва. При этой вспышке все мгновенно залегли, защелкали спусками автоматов. И через секунду снова все поднялись и бросились вперед.
Справа от Панкова бежал Рамазанов грузный, квадратный, он, к удивлению Панкова, бежал легко, в одном темпе, не ускоряя и не замедляя шаг. «Этому что, подумал Панков, на него хоть десять противогазов надень» Слева семенил ногами Мишин длинный, с длинными руками, которыми он махал изо всех сил. Мишин, видимо, тоже выдыхался, он часто взглядывал на Панкова, будто хотел сказать что-то ему его глаза смутно виднелись сквозь стекла.
Вперед! Вперед! покрикивал сержант Вощаев, появлявшийся то справа, то впереди.
Его команда доносилась до Панкова глухо, точно сквозь вату, и раздражала. «Чего он кричит! Мы и так бежим, стараемся» Жалость к себе вдруг охватила Панкова: ну почему, почему у него в жизни все так нескладно? Голос Вощаева раздражал: бодрячок, службист А этому Рамазанову битюг, ему бы камни ворочать Все кипело у Панкова внутри, ища выхода. Он готов был ляпнуться посреди поля, которому, кажется, не будет конца. Вон ложбина может быть, там дадут отбой. Еще бугор Нет, это невозможно сплошные бугры да ямы. Так хочется сдернуть с лица проклятую маску, вздохнуть полной грудью и лечь, лечь прямо на землю. «Зараженная местность!» Он прекрасно знает, что никакая она не зараженная,
что все это игра. Он сейчас упадет, у него уже ноги не слушаются. Ляжет, растянется пусть что хотят, то и делают.
Но он не лёг, не ляпнулся он бежал вместе со всеми, стараясь соблюдать интервал, бежал, выбиваясь, кажется, из последних сил.
Неожиданно рядом с ним возник лейтенант Лукоянов. Он прокричал что-то через противогаз глухой звук его голоса с трудом дошел до Панкова.
Ну. как? Порядок? Вон до тех кустиков надо добежать! Лейтенант показал вперед рукой.
«До тех кустов!» Глаза у Панкова заливало потом, он пытался прикинуть, какое расстояние до тех кустов. Он хотел сказать лейтенанту, что у него нет больше сил бежать. Пока он собирался сделать это, лейтенант исчез, его ловкая, молодцеватая фигура уже мелькала на левом фланге взвода. Кажется, лейтенант не испытывал ни малейшей усталости. Из железа он, что ли?!
Глухой тяжелый стук сапог о землю слышался вокруг. Солнце уже пригревало. Теплый запах резины, пота смешивался с запахами земли. Во рту было сухо, противно протянуть руку, глотнуть из фляги Нельзя.
Вот сбился с темпа и начал отставать Мишин. Панков решил, что и он сейчас, сию минуту, остановится, он даже замедлил шаг на какую-то долю секунды. Но тут же рядом с ним глухо прозвучал вощаевский баритон:
Не отставать! Не отставать, Мишин!
Сержант подбежал к солдату, подхватил его под руку вдвоем они снова были в общей цепи. И, глядя на них, Панков напрягся, зашевелил быстро ногами, машинально повторяя: «До тех кустов, только до тех кустов!..» Он говорил громко, по в ушах все сливалось: звуки собственного голоса, стук каблуков, выкрики командиров.
Вощаев теперь бежал рядом с Панковым. Он показывал ему знаками: давай помогу, снимай автомат. Панков помахал рукой: нет, нет, автомат не отдам! Сквозь маску были хорошо видны глаза сержанта. Что это? Рука Вощаева подхватила Панкова под локоть. Какая сильная у сержанта рука. Панков облокотился на нее всей тяжестью своего тела. «Сержант взял меня на буксир. Ну и сила этот сержант А где кусты? Вон, недалеко» Но тут снова начал отставать Мишин. «Я и Мишин прибавляем сержанту работы», подумал Панков и высвободил руку: он может бежать самостоятельно, теперь надо выручать Мишина.
До кустов оставалось несколько шагов, они уже перед глазами. Ноги у Панкова подкашивались, но, влекомый непонятной силой, он бежал и бежал вперед и даже не слышал команды. Увидел: кто-то слева снял маску. Подумал: кто это? Посмотрел вокруг и понял: отбой. Прозвучал «Отбой», а он не слышал. И, переступая слабеющими ногами по мягкой, раскисшей земле, он резким движением сдернул с себя противогаз. Наконец-то Тут же поглядел на поле, испещренное пожухлыми клочками прошлогодней травы, оно показалось ему огромным, необозримым. И только теперь дошло до его сознания: вынес, пробежал, был вместе со всеми.