Что с ней?
Да ничего особенного, сказал Чарулин, и это «ничего особенного» как-то странно не сочеталось с его хмурым, напряженным выражением лица.
Ну а все-таки?
Женишься, узнаешь, чем больна женщина, когда ждет ребенка.
Понятно, кивнул Лукоянов, не зная, то ли надо сочувствовать Чарулину, то ли поздравлять.
Они прошли несколько шагов рядом.
В угловом окне офицерского дома вспыхнул электрический свет. Лукоянов знал: здесь находится квартира замполита Палыгина. «Семья, наверное, собралась за столом. А сам Палыгин еще в казарме», подумал Лукоянов. За то время, пока он служил в гарнизоне, ему удалось изучить привычки многих офицеров; Палыгин вечерами почти всегда задерживался в казарме, сидел среди солдат, когда у них было по расписанию личное время, узнавал, как идет у них жизнь, как настроение, с кем-то отдельно беседовал. Лукоянов взглянул на освещенное окно и вздохнула нелёгкий хлеб у замполита, утром ли, вечером всегда в казарме.
Я все забываю тебе сказать, заговорил после паузы Чарулин. Тебе привет просили передать.
От кого? спросил Лукоянов, взглянув с усмешкой на Чарулина: он посчитал, что тот, по обыкновению, начинает очередной розыгрыш.
Но Чарулин на этот раз был серьезен.
От Нади из райкома комсомола.
От Нади? Правда?
Зачем же я буду врать, обиженно произнес Чарулин. Очень сожалела, что ты не мог приехать.
Куда приехать?
Как «куда»? Ты что забыл? На восьмое марта нас приглашали.
А Да, да. Лукоянов покачал головой.
На восьмое марта большая группа солдат и офицеров ездила в Кристцы. Лукоянов тоже собирался, но ему пришлось дежурить по части. «Холостой, подежуришь», сказал тогда начальник штаба.
Но учти, я сказал ей, что ты обязательно выберешь время, приедешь, продолжал Чарулин. Повернулся к Лукоянову, подмигнул: Такая девушка, понимаешь, а ты теряешься.
Спасибо, сказал невпопад Лукоянов и густо покраснел.
И, поняв его оплошность, Чарулин рассмеялся, потом снова посерьезнел, вздохнул и протянул руку:
Гуляй, твое дело холостое, а мне надо бежать.
Лукоянов не торопясь пошагал восвояси.
Он понимал, что уже поздно, но все равно поглядел на часы. Нет, нет, ехать в Кристцы уже поздно. Да и куда он приедет. Райком давно закрыт. А квартира, где Надя живет, об этом он не имеет никакого представления. Он вообще ничего о ней не знает. Когда было узнавать единственный разговор в тот вечер в клубе, неудобно было расспрашивать.
Так Лукоянов, размышляя, достиг своего дома.
Однако на другой день после обеда он зашел в канцелярию к Матвееву и сказал, что ему требуется сегодня поехать в Кристцы. Матвеев машинально кивнул: хорошо, поезжайте. Лукоянов выждал секунду-другую, не захочет ли командир роты узнать подробнее, зачем он собрался в поселок, но Матвеев больше ничего не сказал, только еще раз кивнул, как бы подтверждая свое решение, и Лукоянов повернулся, вышел из канцелярии, довольный сдержанностью командира.
В районный поселок Кристцы из военного городка добирались обычно на рейсовом автобусе или ловили на счастье попутную машину, что даже оказывалось выгоднее, потому что попутная ехала обычно напрямую и не останавливалась в каждой деревушке.
Лукоянов успел попасть на автобус, занял место у окна и, посмотрев на часы, стал смотреть вперед, на дорогу.
Машина катила сначала в чаще густого ельника, потом вырвалась в поле, прогрохотала по мостику через речку, тускло блеснувшую своим изгибом, и поехала дальше, с одного пологого взгорка на другой, через поля и деревни. Пассажиров в автобусе становилось все больше. Солнце по-мартовски проглядывало из-за облаков, снег на полях почти сошел, всюду виднелись большие
темные залысины, брызги летели из-под колес автобуса, и, чем ближе подъезжали к поселку, тем дорога становилась ровней, и шофер, радуясь этому, давал полный газ
Райком комсомола помещался на центральной улице поселка в белом двухэтажном здании на первом этаже. Лукоянов, поднявшись по невысоким приступкам, прошел в конец коридора, прочитал на дверях табличку с полустершимися буквами и, убедившись, что он попал именно туда, куда ему нужно, открыл дверь.
Небольшое пространство вроде холла было заставлено по стенам стульями, справа и слева оказались еще двери, левая была распахнута настежь, там, около столов, в шубах и пальто толпились парни и девушки, из глубины доносился стук пишущей машинки.
Лукоянов увидел Надю за одним из столов и, радуясь, что в суете тут никто не обращает на него внимания, направился к ней.
Здравствуйте, сказал он негромко, но внятно, так, что Надя тут же отвела глаза от какой-то бумажки, которая была перед ней, и посмотрела на говорившего. Вот оказался тут поблизости, решил навестить, невольно соврал он, почему-то не смея прямо сказать, что приехал только лишь затем, чтобы повидать ее.
Здравствуйте, приветливо и ничуть не удивившись его появлению ответила Надя и показала на стул, стоявший справа от ее стола. Слева на таком же стуле сидела полная блондинка, которая, кажется, была не очень довольна его присутствием. И когда Надя жестом попросила подождать Лукоянова и снова обратилась к блондинке, чтобы продолжить прерванный его приходом разговор, та встала, сказав, что утрясет вопросы с Савельевым, и вышла из комнаты.