Колхозники при встрече звали Кольку по-старому «Счетовод», но мальчика это только обижало. Холодное ожесточение против отца росло в его душе.
Вот и сейчас он не знал, как ему поступить. Колька вопросительно посмотрел на ребят: как-то они отнесутся к его поездке?
Думай, Никола, думай, торопил отец. Не желаешь в город, не езди Вольному воля. Могу и с Манькой поехать. Да открой ты мне избу, покорми чем-нибудь.
Колька проводил отца домой, поставил на стол чугунок с картошкой, кринку с молоком и вновь убежал на улицу, к ребятам.
Вы мне прямо скажите ехать, не ехать. Сами знаете, какой у меня отец.
Мнения мальчишек разошлись.
Одни говорили ехать нельзя, лучше подождать до школьной экскурсии в будущем году, и вообще с таким отцом, как Василий, Кольке не следует даже разговаривать. Другие утверждали, что отец ни при чем, а важно попасть в город, посмотреть комнату смеха, музей с шапкой Ивана Грозного
Ну, ради шапки я бы не поехал, сказал Илюша Шабров.
А кино забыл? А карусель на базаре? А театр? горячо вступился за поездку в город Ленька Зайцев, большой любитель кино, и посоветовал Кольке посмотреть за вечер не меньше двух картин, запомнить как следует, чтобы по приезде обо всем рассказать ребятам.
Насчет мороженого ты, Коля, тоже без смущения. Чтобы каждый день порция была
Поспорив, ребята наконец сошлись на том, что съездить Кольке в город на три-четыре дня совсем не мешает, и, напичкав его разными советами, разошлись.
Колька вернулся к отцу.
Ладно! Так и быть, сказал он. Денька на три можно поехать!
Колька обул новые сапоги и надел старую милицейскую фуражку с нарисованной над козырьком фиолетовой звездочкой. Фуражка была гордостью Кольки. В ней он казался себе солиднее, строже, а главное, считал, что в такой фуражке никто не осмелится назвать его Счетоводом.
Семилетнюю Машу, беловолосую девочку с большими удивленными глазами, не пришлось даже уговаривать.
Получив от отца подарок две яркие шелковые ленты и узнав, что тот зовет ее и Кольку к себе в гости, девочка запрыгала от радости. Ее беспокоило только одно: поедет ли с ними в гости Надька, толстая тряпичная кукла. Отец милостиво разрешил захватить и Надьку.
В семье Кошелевых Маша, пожалуй, больше всех уважала отца. Ей казалось, что тятька чем-то незаслуженно обижен, она втайне жалела его и, когда Василий изредка приходил в деревню, ласкалась к нему, доверяла свои маленькие детские секреты и обиды на Кольку и на мать. А в дни, когда неясная печаль трогала детское сердце, Маша выходила на большак, слушала, прижавшись ухом к телеграфному столбу, как бранчливо гудят провода, и серьезно смотрела кукле в пуговичные глаза: «Добежала бы ты, Надюша, до города. Ножки у тебя молоденькие, глазки востренькие».
После обеда Василий с детьми отправился на станцию, к поезду. Перед уходом Колька написал матери записку: они с Машей уехали к отцу в гости.
Василий прочитал, усмехнулся и сделал приписку:
«Марина! Дети уехали со мной. Слова со мной он жирно подчеркнул. Выбирай. Или живи одна без детей, или приезжай к нам в город.
Василий».
Его встретила квартирная хозяйка, женщина грузная и до крайности любопытная. Имела она привычку обходить человека кругом и заглядывать ему в глаза.
С семейством вас, Василий Иванович, с домочадцами, приветствовала его хозяйка и ласково ущипнула Машу за щеку. Теперь поди и супружницу ждать недолго.
Теперь недолго, ответил Василий.
Спать Кольку и Машу он устроил на кровати, а сам лег на полу. Кровать была двуспальная, высокая, на колесиках. Ее уступила Василию сердобольная хозяйка в тот день, когда он снял у нее комнату: «Почивайте, сердце мое. Кровать веселая, старинная!»
От малейшего прикосновения в ней назойливо стонали пружины и, словно колокольцы на бубне, звенели разболтанные никелированные шары и трубки.
Утром Василий поднялся рано, быстро оделся и не успел взять портфель, как вдруг заметил острый подозрительный взгляд Кольки.
А когда Ивана Грозного смотреть пойдем?
Успеется! Ты спи, отдыхай, в гостях всегда спать полагается.
И отец ушел на работу.
В первый же день Колька показал Маше все известные ему городские достопримечательности: базарные весы, качели, тележку мороженщицы, но дальше базарной площади идти не решился уж очень воинственно были настроены городские мальчишки. Даже Колькина милицейская фуражка не произвела на них впечатления.
Во дворе Колька познакомился с сыном квартирной хозяйки и даже начал помогать ему красить клетку для кроликов. Но пухлый, с ямочками на щеках Витька, неосторожно повернувшись, опрокинул банку с краской и обиженно закричал на Кольку:
Из-за тебя все, колхозник!
Колька мазнул Витьку по щеке краской и убежал в комнату. Стало скучно. Вечер почему-то запаздывал. Казалось, даже солнце в городе двигалось ленивее, чем в деревне.
Отец вернулся поздно и в коридорчике за дверью принялся готовить на керосинке обед.
Колька напомнил ему про кино.
А мы завтра сходим, ответил отец. Не убежит твое кино
На другой и на третий день повторилось то же самое: отец возвращался из конторы поздно, ссылаясь на усталость, обещал вознаградить за все в выходной день. Колька хмурился.