Козловский улыбнулся.
Вам смешно? заметил эту улыбку Кобылкин. Еще бы! Старичишка не болтает языком, только когда спит, и вдруг такой отзыв о себе.
Да знаю я, знаю уже я вас, Мефодий Кириллович, вы не обижайтесь!
Эх, чего обижаться? Не стоит! махнул он рукой. Ведь вы, когда засмеялись, так думали: Болтать у него не в привычке, а что думал, все выболтал, так? А болтал-то я и болтать буду Тпру! вдруг остановил Кобылкин лошадь.
Начинались уже дачные строения, в которых по большей части обитали рабочие с железной дороги и многочисленных фабрик и заводов этой окраины. Кобылкин, остановив лошадь, передал вожжи Порфирию Михайловичу и трусцой подбежал к придорожной канаве. Там он минуты две-три внимательно осматривал траву, каждый камешек, потом выпрямился, поглядел пристально на Козловского и медленно пошел к шарабану. Порфирий Михайлович с любопытством наблюдал за ним, но решительно не понимал, что значит весь этот осмотр.
Нашли что-нибудь? спросил он, когда Кобылкин сел и принял вожжи.
Тот пожал плечами, но не ответил и продолжал свою речь, как будто перерыва и не было вовсе:
А болтал-то я и болтать буду, потому что, по моему мнению, так нужно. Вам же, любезнейший друг мой, удивляться и удивляться без конца придется Знаете что?
Он склонился и что-то прошептал на ухо Козловскому.
Мефодий Кириллович! вскричал Козловский. Да ведь вы же сами чуть не прямо говорили
Мало ли что язык болтает дело не в том! А вот просьба к вам. Первая на следствие не очень налегайте, тормозите его, пока я вам не скажу, вторая сделайте
вид, будто несчастная Кондратьева скончалась от угара Пусть пока так будет
А вскрытие?
Можно так сделать, что результаты вскрытия одному лишь вам, кроме доктора и меня, будут известны Сделаете так?
Слушайте, Мефодий Кириллович, серьезно проговорил следователь, вы уже так много сказали, что еще несколько слов вовсе не будут лишними. Они помогут мне с большей последовательностью содействовать вашим планам Скажите, что вы знаете?
В том-то и дело, что я ничего не знаю, а только делаю выводы.
Будто?
Уверяю вас Эх, если бы я только что-нибудь знал!
Но выводы-то, по крайней мере, выводы ваши?
Кобылкин искоса посмотрел на спутника и многозначительно произнес:
Змею, убитую около трупа Кондратьева, я назвал песочной гадюкой. То же вам скажут и ученые зоологи. Эта порода змей, самая опасная и ядовитая из всех, водящихся в Европе, никогда у нас в России, да еще здесь, на крайнем северо-западе, не встречалась. Не ворона же, в самом деле, ее на хвосте принесла, и не приползла же она сама только для того, чтобы ужалить насмерть какого-то жалкого пьяницу. Ясно, что она привезена сюда. Теперь с какой целью? Одно мне только казалось верным, что вовсе не для уничтожения Кондратьева Его смерть была следствием каких-то других причин.
Порфирий Михайлович покачал головой.
Все это странно, все это так запутано, что положительно я боюсь, как бы мы все не опростоволосились
Все может быть, и на старуху бывает проруха Да вот мы и приехали Смотрите, этот Ракита успел обогнать нас вот молодец!
Около совсем сгнившего и покосившегося домишки стоял народ. У входных дверей видны были дворники, городовые; как только у ворот остановился шарабан с Козловским и Кобылкиным, к ним подбежал дрожащий, видимо, растерявшийся Пантелей Иванович.
Мефодий Кириллович, путаясь в словах, залепетал он, да это что же такое делается-то? Ведь Кондратьева-то мертвая
Смерть пришла, живым не будешь, отозвался Кобылкин, вот тут господин следователь, а там прибудет прокурор Я же, любезнейший Порфирий Михайлович, оставлю вас, мне здесь делать нечего.
Как нечего? удивился Козловский. Да ведь тут
Угар и более ничего, перебил Кобылкин, здесь же будет один из моих агентов Я совсем не нужен
Не давая времени для возражений, Мефодий Кириллович круто повернул лошадь и погнал ее вперед по улице.
Глава 14
Именно такая полоса незадач постигла Кобылкина. Лошадка бежала быстро, рабочая окраина осталась позади, и по обе стороны мелькали двухэтажные простоватые домики, среди которых высились громады всевозможных фабрик и заводов.
Все это навело Кобылкина на мысль о таинственном мастеровом, гулявшем на полотне с погибшим Кондратьевым.
Да, да! Человек не иголка, а вот как тут его разыщешь? И мои-то, мои-то как опростоволосились! Ничего не видали, ничего не слыхали! Вместо того чтобы с этого Кондратьева глаз не спускать, они даже и издали не следили за ним Ай, Савчук, Савчук, Савчук! Мефодий Кириллович, хотя никого с ним не было, укоризненно закачал головой. И тут я вижу борьбу борьбу такую, какой мне еще не приходилось вести никогда. Мой неведомый противник не только ловок и хитер, но и умен о, очень умен Если судить по частям, то приводится в исполнение какой-то стройный план, обдуманный со всех сторон. Только где план, там и цель, а какая? Если бы знать ее, если бы только знать! Все бы тогда узнал, и держись тогда, господа невидимые синьоры, уж были бы вы у меня в кулаке.
Теперь Мефодий Кириллович рассмеялся, но в его смехе звучала все-таки скрытая досада. Его окликнули.