Это индейский курган, прошептал у него за спиной негр. То-то я смотрю, огонек высоко горит. Они с Джорджем Уилкинсом скоро насквозь его прокопают.
Они с Джорджем Уилкинсом? повторил Эдмондс. Он замер на месте. Резко обернулся к негру. Мало того, что вся картина открылась ему целиком
и полностью, как при свете фотовспышки, он понял теперь, что видел ее все время, а верить отказывался просто-напросто потому, что знал: если поверит, у него мозг взорвется. Лукас с Джорджем?
Курган разбирают, сказал Дан. Каждую ночь роют с весны, с той поры, как дядя Лукас нашел там золотой в тысячу долларов.
И ты знал об этом?
Наши все знали. Мы за ним следили. Дядя Лукас нашел золотой в тысячу долларов, когда этот прятал свой
Голос пропал. Эдмондс его больше не слышал все заглушил прилив крови к голове, и будь Эдмондс чуть старше, это кончилось бы ударом. Несколько мгновений он ничего не видел и не мог вздохнуть. Потом опять повернулся к огоньку. Что-то произнес хриплым, придушенным голосом, ринулся напролом сквозь кустарник и наконец выскочил на прогалину, где развороченный бок приземистого кургана зиял чернотой, как черный задник фотографа, а перед ямой, уставясь на Эдмондса, застыли два человека: один держал в руках что-то вроде ящика с кормом хотя Эдмондс понимал, что с вечера этой парочке недосуг было кормить ни мулов вообще, ни Алису в частности, другой держал над накренившейся развалиной-панамой дымный факел из сосновых сучьев.
Ты, Лукас! крикнул он.
Джордж отбросил факел, но Эдмондс уже наколол их на луч фонаря. Только теперь он заметил под деревом белого, коммивояжера шляпу с опущенными спереди полями, галстук и прочее, а когда тот встал брюки, закатанные до колен, туфли под толстым слоем застывшей грязи.
Валяй, валяй, Джордж, сказал Эдмондс. Беги. Я попаду в эту шляпу, а тебя даже не оцарапаю. Он подошел поближе, луч фонаря стянулся на металлическом ящике с регуляторами и шкалами, поблескивавшем в руках у Лукаса. Так вот они где, сказал он. Триста долларов. Привез бы нам кто-нибудь такие семена, чтобы надо было работать с Нового года до Рождества. Стоит вам, неграм, остаться без дела жди беды. Но это ладно. Сегодня ночью я из-за Алисы беспокоиться не буду. И если вам с Джорджем охота догулять остаток ночи с этой дурацкой машиной дело ваше. Но к утру Алиса должна быть в своем стойле. Слышите?
Тут рядом с Лукасом возник торговец. Эдмондс уже и забыл о нем.
Что это за мул? спросил торговец.
Эдмондс навел на него фонарь.
Мой, сэр, сказал он.
Вот как? сказал тот. У меня купчая на мула. Подписанная вот этим Лукасом.
Даже так? сказал Эдмондс. Можете нарвать из нее бумажек и зажигать трубку.
Вот как? Слушайте, мистер не-знаю-как-вас
Но Эдмондс уже перевел фонарь на Лукаса, который все еще держал искательную машину перед собой, словно какой-то освященный, символический предмет для церемонии, обряда.
А впрочем, сказал Эдмондс, я вообще не намерен беспокоиться о муле. Я тебе утром сказал, как я смотрю на это дело. Ты взрослый человек; хочешь дурака валять я тебе помешать не могу. И не хочу, черт возьми. Но если к утру Алисы не будет в стойле, я позвоню шерифу. Слышишь или нет?
Слышу, угрюмо отозвался Лукас.
Тут опять вмешался коммивояжер:
Вот что, дядя. Если этот мул куда-нибудь отсюда денется, пока я его не погрузил и не увез, я позвоню шерифу. Это ты тоже слышишь?
Эдмондс встрепенулся, направил свет в лицо коммивояжеру.
Это вы мне, сэр? сказал он.
Нет, ответил торговец. Это я ему. И он меня слышал.
Эдмондс задержал луч на его лице. Потом опустил, так что их ноги оказались в озерке света. Он убрал пистолет в карман.
У вас с Лукасом есть время до рассвета разобраться с этим. Когда взойдет солнце, мул должен стоять у меня в конюшне.
Он отвернулся. Лукас смотрел ему вслед, пока он шел к Дану, ждавшему на краю прогалины. Потом оба скрылись, и только огонек качался и мелькал среди кустов и деревьев. Наконец и он исчез.
Джордж Уилкинс, сказал Лукас.
Сэр?
Найди факел и зажги. Джордж выполнил приказ; снова красный огонь заструился, зачадил и запах под августовскими звездами убывающей ночи. Лукас опустил искательную машину и взял факел. А ну, бери ее в руки, сказал он. Сейчас я их найду.
Настало утро, а денег они так и не нашли. Факел побледнел в сером, волглом свете зари. Коммивояжер спал на мокрой земле; он свернулся калачиком, спасаясь от рассветного сырого холода, небритый, фасонистая городская шляпа скомкана под щекой, галстук съехал на сторону под воротничком грязной белой рубашки, брюки закатаны до колен, туфли, вчера начищенные до блеска, превратились в два кома засохшей грязи. Когда его разбудили, он сел и выругался. Но сразу вспомнил, где он находится и почему.
Ну вот что, сказал он. Если мул хоть на шаг отойдет от хлопкового сарая,
где мы его оставили, я вызову шерифа.
Мне еще одна ночь нужна, сказал Лукас. Деньги тут.
Хоть одну ночь, хоть сто, сказал коммивояжер. Хоть до самой смерти тут оставайся на здоровье. Только объясни мне сперва, почему этот говорит, что он хозяин мула?