Скорей, скорей, отвори! кричал Чайченко нам вслед.
Отворяем ворота, а у ворот шинкарь.
Здравствуйте, говорит Марусе, а где ваш муж?
Дома.
Нельзя ли вызвать его?
Он лежит больной.
Нельзя и увидеться с ним?
Он очень нездоров. На что вам его? Непременно надо?
Я привез ему хороший гостинец с ярмарки. Он нездоров, вы говорите? А вот, может, я его встречу на дороге, вашего болящего. Прощайте.
Пошел, замахал руками, быстро. Маруся рассказывает мужу. «Ага!» только и сказал.
XIX
Я поскорее к Марусе, рассказала.
Боже мой! промолвила она. А Чайченко откликается из светлицы:
Кто к нам пришел?
Беда случилась, говорю ему громко.
Какая беда?
Зарезался шинкарь с женою.
Он вошел в хату. «Что? Что?» спрашивает, а сам хватает шапку, надевает свитку.
Правда ли это? спрашивает Марусю.
Правда.
Я видела своими глазами, говорю я ему.
Он присел на лавку со свиткою в руках и в шапке.
Можно, я пойду погляжу сама, Яков? спрашивает Маруся.
Иди, иди, да скорей воротись.
Маруся побежала. Он по хате ходит, словно чего ищет. Воротилась Маруся и говорит ему: правда.
Услыхав это от Маруси, он быстро пошел в светлицу и там, слышим, повалился на постель. Зовет вскоре Марусю, просит пить голосу совсем нет у него.
Общество дало знать исправнику наехал суд на тройках с бубенчиками, с колокольчиками. Сейчас забрали всех людей, кто видел смерть их, на допрос, многих связали. Прислали взять Чайченка, велели и его связать, на допросах люди показали, что он часто ходил в шинок.
Чайченко был в жару, почти без памяти, не поглядели на это, взяли и стали допрашивать; ответы его были бессмысленные неодинаковые, связали ему руки и бросили в темную избу. Марусю от него гонят прочь.
Она принесла к нам деток и оставила их у нас, а сама побежала к мужу.
Не пустят тебя к нему, говорили ей.
Все я буду поближе. Может, пустят.
Пошла.
Иных людей скоро выпустили и оправдали в этом деле, хоть виноватого и не было, кроме мертвых; но многих оставили под стражею, пока те доброго совета не послушались Тогда им и волю дали. А совет был такой, чтоб дать исправнику благодарность, и этот совет подавал всем исправников слуга или приятель, кто его знает. Ходил он в черном тулупчике с красным воротником, шапка зеленая, из себя желтый, худой, глаза впалые, маленькие, а зубы как у белки. Он очень, видно любил благодарных людей и всем советовал быть благодарными за приезд исправнику. Исправник сам ничего никому не говорит, а поджидает. Целый день простоит, бывало, на пороге, руки в карманах, на шее красная вязаная косынка, сам мордастый, усатый, глаза навыкате, стоит да все насвистывает какой-то военный марш. Разве чай пьет так перестанет, а выпил опять на пороге, опять свистит
Поблагодарила Маруся,
ее и пустили с мужем повидаться. Она на другой день опять просится, опять благодарит стали ее пускать каждый день. Чайченко сидел неделю, она все к нему ходила. Денег не стало продала соседу телку «Вот добрая жена!» хвалит ее исправник с порога, когда она проходит мимо него.
Суд уже собирался выезжать из села, уже Чайченка выпустили, как вдруг отыскивается какой-то родственник покойника шинкаря, пришел объявить, что шинкарь называл в разговоре Чайченка своим врагом и говорил, что им двум тесно на свете. Вот опять и взяли Чайченка под стражу, пошли снова всех людей сзывать, а люди сказали, была ссора; через две недели повезли его в город, посадили в острог
Нельзя, говорит исправник Марусе, что ж делать? Не будет виноватого, мы будем виноваты: у нас самих начальник зверь сущий.
Маруся пошла за мужем.
Прощайте! говорит и матушке, и мне. Продайте все, что есть у меня родительского, и перешлите мне деньги.
Маруся! говорит ей матушка. Ты все продаешь, а у тебя детки
Я знаю я не забыла их ответила она.
Простилась с нами, обняла детей; в другой раз тогда я видела, у нее слезы пошли.
В острог ее не впустили.
Мой муж там, говорит она всем.
Твой муж виноват ему там и сидеть, а тебе нельзя.
И я виновата.
В чем виновата?
Так и я виновата, как он.
Полно! Иди прочь, говорят ей.
Она не идет.
Так ты признаешься, что ты виновата? опять у ней спрашивают.
Виновата.
Ей привязали веревку к руке, и солдат повел ее на допрос. На допросе она тоже: «Если муж виноват, то и я виновата». Ее и посадили между душегубцами, молодую, добрую душу. Два месяца и неделю высидела она там, где и муж, пока их выпустили. Деточки это время все у нас были Все, бывало, спрашивают: «Где мама?» Все кличут: «Мама!»
Вышла Маруся с мужем на волю. «На что тебе воля, бедная ты! подумала я. Чтоб больше видеть свое горе? Не обманешь сердца своего оно сохнет, как травка без дождя, пока засохнет навеки»
Чайченко не поправлялся; он не хотел ни с кем знаться, все что-нибудь во дворе работает: никуда нейдет; разве поздно вечером украдкою проберется в чужое село за водкою. Сильно стал пить Я его видела два раза Один раз он сидел на колоде во дворе, без всякого дела, сложивши руки, и все закрывал глаза, верно, у него голова болела В другой раз видела он спал Маруся все так же угождала ему, любила его. Кого она уже любила? Того ли Чайченка? Боже мой! Боже мой! Полюбишь человека в красе, в силе, в цвету, когда знаешь его доброго, хорошего, а время все это изменит. Да и покажет совсем другое, нежели чему верилось, о чем думалось.